Но он все так же лежал, не двигаясь.

Гоша почти все время проводил поблизости. И я была благодарна новому другу за поддержку. Много раз пыталась отправить парня домой, но вредный Гоша только отмахивался от моих слов, точно от надоедливой мухи. Продолжал сидеть в углу комнаты на неудобном скрипучем стуле, вытянув длинные ноги перед собой, и делать вид, что спит.

На вторые сутки во время вечернего обхода врач отправил меня домой, запретив появляться в ближайшие шесть часов.

—Я покараулю, — кивнул Гоша, приоткрыв один глаз.

Уходить я не хотела. Но аргументы профессора Светлова мне было нечем крыть. Пришлось ехать домой, ложиться спать в пустой и звенящей тишиной квартире.

Сомневалась, что усну. Но голова была настолько тяжелой и уставшей, что я и сама не заметила, как провалилась в короткий, но глубокий сон.

Проснулась словно от толчка. Сонливость еще окутывала меня своими сетями, а мозг уже прокручивал события последних часов.

Мне казалось, будто я проспала несколько суток подряд. Но, взглянув на настенные часы, поняла – всего четыре часа.

Оказавшись на кухне, включила чайник. Нужно перекусить и мчаться обратно, к Феликсу.

Поняла, что вот-вот разрыдаюсь. Не знала, каким Богам молиться о здоровье брата. Не знала, где взять сил, чтобы вытерпеть и вынести эту боль. Но понимала, что нужно надеяться на лучшее.

Чайник отключился, а я смотрела на пар, поднимающийся из носика вверх. Так и наша жизнь – хрупкая и невесомая. Только что светлое облачко было плотным и видимым, а в следующее мгновение – исчезло, оставив после себя пустоту.

Всем сердцем я рвалась в клинику и смогла спокойно вдохнуть, только когда оказалась в палате брата. Не знаю, как так получилось, но его под чутким надзором Гоши уже перевели в другую палату, просторную и светлую. Это могло означать лишь одно: Феликсу стало лучше.

Поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Мой братик действительно пришел в себя. И улыбающийся Гоша это подтвердил, как и профессор Светлов спустя полчаса.

Я расплакалась, пряча лицо в ладонях. Меня накрыло пониманием, что совсем скоро все должно наладиться.

—Спасибо! Спасибо! — повторяла я тихим шепотом.

Но Гоша лишь хмыкнул.

—Это все Мэт, — зевнул парень. — Навел шороху с утра. Главврача сняли. Теперь клиникой руководит профессор, а не депутатский сынок с кашей вместо мозга. Вот увидишь, Феликс парень крепкий, скоро бегать будет.

Гоша еще что-то говорил, но я сквозь слезы плохо разбирала его слова. Главную информацию я услышала: «Это все Мэт».

Господи, как мне теперь расплатиться с этим страшным человеком?

***

Совсем скоро Феликс пришел в себя. Он отказался рассказывать мне подобности о том, кто и почему его так жестоко избил. Но была уверена, что Фуллер знает причину.

Я не могла оставить брата одного. Пришлось дожидаться, когда вернется Гоша.

—Мне нужно отлучиться, — решительно заявила я, когда дверь в палату распахнулась, впуская парня с пакетами в руках.

—Ты бы лучше отдохнула, — предложил Гоша, занимая теперь уже удобное кресло, расположенное в углу комнаты.

Размеры палаты превышали квадратуру нашей с братом квартиры. Услужливые медсестры исправно появлялись, ставили капельницы, делали уколы. Я понимала, что весь это уход и обращение – не просто так, а в обмен на деньги. Даже боялась предположить, сколько может стоить такой сервис. Знала одно: такой суммы у меня нет. И пока не предполагала, как же мне расплатиться с клиникой.

—Вы нам ничего не должны, Дарина, — вкрадчиво сообщил профессор, когда я, отыскав его кабинет, тихо вошла внутрь.