Медвежий остров. Северная бухта. На заднем плане – гора Мисери

Однако, по нашим расчетам, мы скоро должны были подойти к острову. Все взоры с ожиданием впивались в завесу тумана, уши прислушивались к далекому шуму бурунов. Наконец в серой мгле обозначился какой-то сгусток и раздался первый крик: «Земля!»

Вскоре на севере земля проступила явственнее. Можно было ожидать, что восточная сторона острова свободна от тумана как более защищенная от ветра. Мы пошли в этом направлении и скоро вышли в область с хорошей видимостью: перед нами явственно обозначился берег.

Ближе всего к нам лежал скалистый островок, а к юго-западу от него – высокий мыс, но дальше по этому направлению стлался сплошной туман. Очевидно, это была южная оконечность острова.

Мы обогнули его с юга, вошли в Южную бухту и стали подвигаться вперед под высоким и крутым скалистым берегом; на всех уступах его до самого верха гнездились и тучами нависали над нашими головами тысячи кайр. Сильное волнение вызывали бурные водовороты под южным мысом, и «Веслемё» так и подкидывало и швыряло между бурунами незнакомого нам фарватера; поднимая пену, мы все же пробрались в тихую гавань в глубь бухты, где вода была зеленая; отвесные темные стены скал обступили нас со всех сторон.

– Там стоит дом! – одновременно воскликнуло несколько голосов.

И действительно, высоко, на самом краю скалистой стены в глубине бухты виднелась серая хижина, такая одинокая, такая заброшенная в этой пустынной местности. Должно быть, это была резиденция оригинала немца Лернера[25], провозгласившего себя владыкой этого окутанного туманами острова.

Мы скользнули дальше в самую глубину бухты. Стали бросать лот: шесть саженей, пять саженей, четыре сажени[26].

– Отдать якорь!

Медвежий остров. Вид с северо-востока. Южная часть. Гора Мисери и часть северной равнины

Южная оконечность Медвежьего острова с запада. Рис. по фото Ю. Г. Андерсона[27]

Западный берег Южной бухты

Якорь с лязгом упал на дно, и «Веслемё», словно выкрашенная в белый цвет ореховая скорлупа, остановилась между высокими голыми стенами серых скал, окаймляющих с трех сторон бухту, открытую на юг, к морю.

Ни единого зеленого пятна, ни намека на улыбку под этим навесом тумана. Волны, докатывающиеся сюда из открытого моря, разбивались об узкий пляж у подошв скалистых стен и с шумом, кипя белой пеной, вливались в черные дыры пещер.

В одном месте низвергался с высокого обрыва ручей, превращаясь в водяную пыль, еще не достигнув моря.

Какая пустынная, заброшенная, туманная страна! Словно развалины умершего мира.

Выветрелые стены, все в трещинах, ребрах и уступах, изувеченные прибоем, совершенно отвесно поднимаются из бурных волн на высоту нескольких сот метров до уровня прежней поверхности острова, разъеденного морем. Впереди вытянулся длинный узкий остров Чаек с такими же высокими отвесными стенами и тоже с остатками плоской равнины наверху – руинами древней страны, которую море и время еще не совсем уничтожили.

Жизнь здесь представлена тысячами птиц, гнездящихся на всех уступах и во всех щелях скалистых стен. Шумливые кайры в белых манишках и черных фраках, сидящие на хвостах, напоминали бутылки, уставленные рядами на донышки. Серые буревестники безмолвствовали. На самом верху важно и невозмутимо расселись крупные чайки-бургомистры.

Стаи птиц вились над гребнями скал черными тучами, беспрерывно то вылетали из гнезд, то влетали туда. Резкие крики чистиков спорили с грохотом прибоя у подножья скал.

Но и эта заброшенная страна знавала лучшие времена. Много миллионов лет тому назад здесь, под животворящим солнцем жаркого климата, росли могучие леса неведомых древесных пород, водившихся в те далекие времена. Мы находим их остатки в виде каменноугольных пластов в недрах гор и разрабатываем эти залежи, добываем из них уголь