– Никто и не ждет от вас неверности.

Мария покачала головой, и Гвинет печально подумала, что, вероятнее всего, Мария права.

– Они ждут от меня быстрых решений. Но я не переменчивая королева. Я буду чтить Бога и поклоняться Ему так, как считаю нужным. Однако… – Она отвернулась и опустила голову.

– Однако что? – спросила Гвинет с улыбкой.

– Ну… – Мария сделала глубокий вдох. – Я любила мужа, но он… никогда не был здоров.

– У вас не было любви, – прошептала Гвинет.

Мария повернулась и снова упала на постель.

– Я ужасная женщина? Я видела человека, который… ну, я только что овдовела, когда увидела его. И он даже мой дальний родственник. – Она озорно взглянула на девушку. – Он невероятно красив.

– Кто же он?

– Генри Стюарт, лорд Дарнли.

– А-а, – пробормотала Гвинет, глядя в сторону. Она подумала, что Мария заслужила немного настоящего счастья: королева всю жизнь делала то, что от нее ожидали, выполняла свои обязанности. Услышать ее восторженный шепот было так радостно!

Генри Стюарт, лорд Дарнли был внуком, а Мария – внучкой Маргариты Тюдор, сестры короля Англии Генриха VIII. Гвинет мало знала этого лорда, но много о нем слышала. Сейчас он жил в Англии, формально – как гость королевы Елизаветы, и по этой причине английская королева считала, что отец лорда Дарнли, шотландец, совершает грех, действуя против нее. Однако мать лорда Дарнли была графиней Англии, так что его нахождение там нельзя было назвать заточением.

Гвинет встречалась с лордом Дарнли всего раз, и то недолго. Он приносил соболезнования по поводу смерти короля Франциска. Генри Стюарт был действительно красив, как сказала Мария, и мог быть обаятельным. Но Гвинет знала, что другие знатные шотландцы, особенно многие горцы, не любят его. Его интересовали попойки, азартные игры и все виды разгула. В нем была и кровь Стюартов, и английская кровь. Но такое происхождение имели и многие знатные шотландские дворяне. Поэтому Гвинет взглянула на Марию с явным беспокойством, хотя и радостно. Мария истолковала этот взгляд не как выражение личного недовольства подруги этим мужчиной, который, видимо, привлекал ее чувственно.

– Не смотри на меня так! Почему я не могу радоваться, что увидела мужчину, который и приемлем для многих, и привлекателен? Не бойся, я не потеряла рассудок. Я в трауре и, несмотря ни на что, действительно очень любила Франциска, хотя это была… наверное, больше глубокая и нежная дружба, чем страсть. Я продолжаю соблюдать траур и не буду принимать поспешных решений. Я буду вести себя осторожно и слушать своих советников. Я все еще обдумываю переговоры с доном Карлосом Испанским и с другими иностранными принцами. Моя сила в том, на что я сделаю ставку. Я не забуду, что для меня даже больше, чем в большинстве случаев, свадьба – политический союз, а не вопрос любви.

– Мария, я знаю, вы поступите правильно, но, несомненно, должны позволить себе мечтать о том, что сделает вас счастливой, – сказала Гвинет.

Мария, такая высокая и изящная в своем отделанном мехом платье, взглянула на нее прекрасными темными глазами.

– Я боюсь, – прошептала королева. – Боюсь, что, как бы я ни старалась делать то, что правильно, не смогу дать счастье своему народу.

– Ох, Мария! Вы не должны так чувствовать. Возвращение на родину прошло благополучно. И вы будете чудесной королевой. Вы уже замечательная королева.

– Здесь все так… по-другому.

– Эти люди – ваш народ. Они любят вас.

– Они такие… – Мария помолчала, потом улыбнулась и договорила: – Шотландские.

– Это правда, здесь не Франция. Но, Мария, это чудесная страна, в которой живут очень хорошие люди. Куда смотрят жители других стран, когда им нужна военная помощь? Они за большое вознаграждение нанимают шотландцев, чтобы те сражались в их битвах. Это потому, что мы свирепы, сильны и верны.