Потом Марфа, конечно, выдала такое, чего от себя не ожидала. Это Мюнхен на нее так плохо влияет – что она засадила три бокала пива – пусть и по ноль тридцать три, но все же!

И никаких сожалений. И снова прекрасная прогулка, и кофе с выпечкой, и Рома, Рома, Рома... А она не хотела его видеть в своем доме, рядом с собой. Дурочка.

Да все решим, не переживай.

Он решил, да. Это удивительное чувство доверия, какого-то безоглядного доверия к Роме – которое стукнулось в ее сердце, когда он медленно гладил ее по спине, и потом, когда поил ее сначала пивом, а потом кофе, когда смешил и вез ее домой – оно вдруг откуда-то взялось и просто поселилось в ее сердце.

Как хорошо, когда он рядом. Так уверенно, спокойно и… Так, наверное, женщина чувствует себя, когда рядом ее мужчина.

Только это не твой мужчина, Марфа. Твой мужчина ждет тебя дома с жареными колбасками. Господи, что же она творит-то?!

Марфа устало прикрыла глаза. И неожиданно уснула.

***

- Марта… - рука мужа легла на ее грудь. – Марта, я соскучился.

Первое, безотчётное желание скинуть его руку Марфа смогла подавить. А вот вздох – нет. Через несколько секунд муж руку убрал.

- Я понял – у тебя болит голова.

- Клаус… - беспомощно выдохнула Марфа. Она и вправду уже несколько раз отделывалась словами про головную боль. Как же это… анекдотично. Но правду ведь не скажешь. – У меня на самом деле дико болит голова. Ты же видел – я даже за рулем ехать не могла сегодня, меня Роман привез.

Марфа сделала над собой усилие – и теперь сама примирительным жестом положила руку на грудь Клаусу. Через несколько секунд он положил свою руку сверху и похлопал.

- Давай спать, Марта.

Храпел этой ночью Клаус словно назло.

***

Утром Марфа проспала. Она проснулась от того, как хлопнула внизу входная дверь - это уехал Клаус. Схватилась за телефон – точно, проспала. Умывалась, чистила зубы и одевалась Марфа торопливо. А, спустившись вниз, Ромы там не обнаружила – ни на кухне, ни в его комнате.

Обнаружился Ромочка у забора, отделяющего их участок от соседского. И все вчерашние мечтательные - идиотские! – мысли разом вылетели у Марфы из головы.

Сентябрь в Мюнхене - это не то же самое, что сентябрь в Москве. Но все же для того, чтобы разгуливать без рубашки, да еще утром – не совсем сезон. Но разве подобный пустяк может остановить этого ненормального Ракитянского?!

Он стоял у забора, сверкая своими широченными плечами и шикарным в целом торсом, в одних только джинсах, и развлекал светской беседу соседку.

Марфа категорически никак не могла запомнить ее имя. Она даже не помнила, кто она по национальности – то ли китаянка, то ли японка, то ли вьетнамка. Про себя называла Йоко – по имени жены Джона Леннона, и всегда лишь обезличено здоровалась при встрече.

А вот Ракитянский с ней премило беседовал, облокотившись о забор. И все вчерашнее трепетное и, конечно же, неправильное – оно куда-то испарилось, уступив место жгучему желанию взять в гараже резиновый шланг и с оттяжкой вмазать по этой аппетитно оттопыренной заднице. Рома, это просвещённая Европа, тут на твою шикарную попу скорее мальчики клюнут, чем девочки!

- Марта! – замахала ей соседка. - Доброе утро!

Изо всех сил пытаясь нацепить на лицо дружелюбную улыбку, Марфа направилась к забору.

- А мы тут с вашим братом о погоде говорим, Марта.

Брат?!

- Юки ужасно милая, - богопротивный Ракитянский протянул руку и бесцеремонно прижал Марфу за талию к себе. – И приглашает нас сегодня в гости. Я сказал, что посоветуюсь с тобой.

Юки. Ну почти угадала.

- Спасибо, Юки, я посоветуюсь с мужем, - сладко пропела Марфа, пытаясь отодрать пальцы Ромы от своей талии. – Рома, дорогой, пойдем в дом, ты простынешь.