Вынул Илья тугой лук из налучника, вставил калёную стрелу, наметил в Соловья – взвилась стрела, попала разбойнику прямо в правый глаз, а в левое ухо вылетела. Свалился Соловей с дуба комом, подхватил его Илья, связал путами сыромятными, привязал к левому стремени. Глядит на него Соловей, молчит, не смеет слова вымолвить.

– Что глядишь на меня, Соловей-разбойник? – спрашивает Илья. – Али русских богатырей не видывал?

– Ох, попал я в руки крепкие, – закручинился Соловей, – не уйти мне из этих рук могучих, не видать мне вольной волюшки!

Поехал Илья с Соловьём к Киеву, а под Киевом у Соловья другая застава – подворье его Соловьиное. Стоят Соловьиные палаты белокаменные, двор на семи столбах, на семи верстах, вокруг железный высокий тын, а на каждой тынинке по маковке, на каждой маковке по голове богатыря убитого. Посреди двора три терема златоверхие, верхи с верхами свиваются, потолки с потолками сливаются, крылечки с крылечками сплываются, а промеж теремов сады рассажены зелёные с цветами лазоревыми. Под теремами залегают погреба глубокие, а в них много несчётной золотой казны награбленной, много всякого богатства, добра наворованного. Жила в этом подворье семья Соловьиная: молодая его жена, да дочери – удалые поленицы[9], да мужья их, зятья Соловьиные, все богатыри сильные, могучие.

Как завидел Соловей своё гнёздышко насиженное, забился, аж[10] путы затрещали, и взмолился Илье:

– Бери, богатырь, всё моё подворье великое, бери мои палаты белокаменные, возьми и всё добро, всю казну мою несчётную, отпусти только меня на волю вольную, дай ты мне покаяться, замолить грехи мои тяжкие.

Молчит Илья, не слушает уговоров Соловьиных, прямиком к его подворью едет.

Завидели его в окна дочери и жена Соловья. Старшая дочь и говорит:

– Вон наш батюшка едет, чужого мужика везет у стремени, и глаз ему вышиб.

А жена Соловья взглянула и ахнула:

– Ой ты, дочка неразумная, не батюшка ваш мужика везёт, а едет-то богатырь русский, везёт вашего батюшку в путах, у стремени.

Взмолилась она зятьям:

– Зятья наши любезные, дети милые! Бегите скорее в погреба глубокие, несите злата, серебра, каменьев самоцветных, сколько захватится, выходите к богатырю, встречайте его с почестью, просите, упрашивайте, низко кланяйтесь, чтобы отпустил он вам вашего батюшку, чтобы не казнил его лютой смертью.

Упёрлись зятья, не слушают матери:

– Уж и нам ли семерым не совладать с одним витязем? Уж и нам ли его не осилить? Обернёмся мы чёрными воронами, заклюём его, освободим батюшку.

– Ох вы, дети неразумные! Ваш отец не вам чета, да и то к богатырю в полон попал, где же вам с ним справиться?

Не послушались зятья-сыновья матери, не вышли встретить Илью, а старшая дочь, Пелька, к воротам подкралась, ухватила доску железную в девяносто пудов и стала поджидать богатыря. Как въехал Илья в ворота, увидал её с доскою железной, дал ей замахнуться. Полетела доска в Илью, а он отмахнул её своею рукой богатырской – попала доска в Пельку, да и пришибла её до смерти.

Видит жена, видят другие дочери, что не совладать им с богатырём, бросились ему в ноги, молят, убиваются, дают за отца великие выкупы.

– Не возьму я от вас никаких выкупов, отвезу я вашего отца в Киев, к славному князю Владимиру. Коли хотите отца выручить, приезжайте через три дня со всем вашим богатством-имуществом в терем княжеский, может быть, и отдам вам тогда вашего батюшку.

Повернул Илья коня, не промедлил ни минуточки в Соловьином подворье, за три ускока был уже у Днепра-реки, а перевозчицей там была другая Соловьиная дочь, Катюшенька.