Дороговато даже для роскошного курорта. А фактически мое пребывание в доме обходилось моей семье раз в сорок дешевле. Интересно, на каких финансовых условиях вступали в семью остальные? Я никогда этого не знала.

Может быть, Анита, понимая, что не сумеет запретить мужчинам приглашать меня в дом, когда им захочется, организовала все таким образом, чтобы я и была не в состоянии бросить работу (нужно ведь платить долю), и в то же время была привязана к ним на условиях, очень выгодных для семьи?.. То есть для Аниты? Трудно сказать наверняка. Я так мало знаю о браке у людей, что даже сейчас не берусь судить. Даже сейчас, когда…

Но я знаю одно: меня очень удивило, что Брайан оказался против меня. Я считала его самым старшим, самым умным и самым терпимым членом семьи, человеком, способным принять факт моего биологического происхождения и жить с этим.

Может, все было бы иначе, выбери я что-нибудь иное для демонстрации своих способностей? Может, покажи я ему что-нибудь менее жесткое?..

Но я показала ему свое превосходство в силе – в той сфере, где у мужчины есть все основания рассчитывать на победу. И я врезала ему прямо по его мужской гордости…

Никогда не пинайте мужчину по яйцам, если вы не собираетесь немедленно после этого его убить. Даже в переносном смысле. Особенно в переносном смысле.

Потом свободное падение закончилось, и нас охватили невероятно захватывающие ощущения гиперзвукового скольжения. Компьютер прекрасно сглаживал рывки и перепады ускорения, но все же вибрация ощущалась на кончиках зубов… А я, после моей бурной ночи, чувствовала ее и в других местах.

Мы довольно быстро проскочили через звуковой барьер, потом долгое время шли с дозвуковой скоростью под нарастающий рев. Потом мы коснулись земли, включился реверс… и вскоре мы остановились. Я с облегчением перевела дыхание – хоть я и люблю полубаллистики, но от касания до полной остановки я всегда не дышу.

С Северного острова мы вылетели днем, в 12:00 в четверг, поэтому в Виннипег прибыли сорок минут спустя ранним вечером, в 19:40 в среду. (Я тут совершенно ни при чем – посмотрите на карту, где указаны временны́е пояса.)

Я опять задержалась и выходила последней. Капитан опять взял мою сумку и повел к таможне, но уже в качестве старого друга – чему я была очень рада. Он провел меня к «Таможне. Карантину. Иммиграции» через служебный вход и предложил для осмотра сначала свою сумку.

Не притронувшись к ней, инспектор ТКИ кивнул и сказал:

– Привет, капитан. Какая контрабанда на этот раз?

– Все как обычно. Краденые бриллианты, промышленные секреты, образцы вооружений, контрабандные наркотики.

– И все? Жалко даже мел на это тратить. – Он нарисовал мелом на сумке Жана какой-то значок. – Дама с тобой?

– Первый раз ее вижу.

– Моя – индейская скво, – вмешалась я, – а белый босс обещал мне много огненной воды. Белый босс не сдержал своего слова.

– Еще бы, он его никогда не держит. Долго собираетесь пробыть здесь?

– Я живу в империи, а здесь транзитом… Может быть, на сутки. В прошлом месяце я делала здесь пересадку на пути в Новую Зеландию. Вот мой паспорт.

Он кинул на него беглый взгляд, поставил штамп и, не открывая сумки, нарисовал на ней мелом знак.

– Если надумаете задержаться, я с удовольствием угощу вас огненной водой. А капитану Тормею не стоит доверять.

Мы прошли таможню, и сразу за барьером Жан выпустил из рук обе сумки, схватил стоявшую там женщину за локти, поднял ее – что свидетельствовало о его прекрасной форме, поскольку она была лишь сантиметров на десять ниже его, и жарко расцеловал. Опустив затем ее на землю, он указал ей на меня и торжественно произнес: