— Леночка, хотите чаю? — преувеличенно любезно поинтересовалась она.

— Да, мамуля, будь добра, принеси нам пару чашечек! — мгновенно среагировал Олег, томно откидываясь на подушки.

Как только Софья Павловна исчезла, поджав губы, он снова потянулся к Лёльке, но бдительная матушка вновь материализовалась на пороге с вопросом:

— А сколько сахара вам, Леночка, положить?

— Мне, пожалуйста, без сахара, — пробормотала Лёлька, выпрямляясь.

— У нас примерно тридцать секунд, — шепнул Олег, провожая мать глазами, и поцеловал Лёльку.

Когда Софья Павловна вплыла в комнату с подносом, они уже чинно беседовали. Лёльку душил смех. Неужели мать до сих пор не сознает, что сыночку уже стукнуло тридцать четыре, он взрослый самостоятельный мужик? В конце концов, он живет с Лёлькой почти три года, пора бы привыкнуть.

Поставив поднос на столик и собрав пустые жестяные банки в передник, Софья Павловна удалилась, но тут же вернулась с вазочкой клубничного варенья.

— Мам, ну дай ты нам спокойно поговорить, клянусь, что ничем предосудительным мы заниматься не собираемся! — не выдержал, наконец, Олег.

— Говорите, разве я вам мешаю? — немедленно обиделась Софья Павловна и принялась подбирать разбросанные у кровати журналы и книги.

Олег молча закатил глаза и бухнул в чай три ложки варенья. Лёлька успокаивающе положила ладонь на его локоть. Спустя несколько минут их, наконец, оставили наедине.

— А хорошо бы и впрямь заняться этим самым, предосудительным... — мечтательно вздохнул Олег и подмигнул Лёльке.

Но та, опасливо покосившись на приоткрытую дверь, покачала головой:

— Ни за что! Заниматься любовью с загипсованным мужиком в присутствии его мамаши — это просто извращение!

— Ладно, буду получать удовольствие другим способом, — покладисто согласился Олег.

— Оставь свои интимные подробности при себе! — возмутилась Лёлька.

— Да я имел в виду наслаждение вкусной и вредной для моего драгоценного здоровья пищей! — заржал Олег. — А ты что подумала, испорченное существо? И скажи честно, Костик Мочалкин уже подкатывался? Небось, не упустил момента?!

— Мочалин? — фальшиво удивилась Лёлька. — С чего ты взял?

— Да брось ты, этот Мочалкин давно круги вокруг тебя наворачивает! — ревниво засопел Олег.

Лёлька возмутилась — мало того, что ей приходится мотаться в поисках информации, так ещё и претензии выслушивать! Рука сама тянулась отвесить щелбан по глупой Олеговой башке, но она сдержалась, только фыркнула.

— Ну ладно, не злись. Что поделать, если дурак я у тебя? Лежу тут колодой, надоело до чертиков! На костылях еле держусь, не научился ещё. Может, заберёшь меня отсюда, несчастного, я дома быстрее поправлюсь, — снова заныл Олег.

— Нет уж, меня сейчас и дома-то не бывает. А за тобой уход нужен, подай-принеси. Так что потерпи немного, я Агнии сейчас нужнее, чем тебе, — категорично ответила Лёлька. — А кстати, ты ведь журналист, всё про всех знаешь. Ну-ка расскажи, что про Вотю и его окружение слышал.

Олег задумался, даже глаза прикрыл. Потом допил чай и задумчиво ответил:

— Да в общем-то, я ничего такого и не знаю. Вотя, вроде бы, нормальным коммерсантом был, без особого криминала. Чистеньких в этой среде, сама знаешь, не найти. Но Бармин всегда меру знал. Крыша у него была, но так себе — не кавказцы, не отморозки. На баб покойничек падок был, но после того, как с Агнией закрутил, на других крест поставил. Хотя зуб дать не могу...

— А кто на него зло мог иметь? — не отставала Лёлька.

— Да я уж и сам думал, — вздохнул Олег. — Был тут один эпизод не так давно. Я случайно свидетелем стал. Валька Соболь, наша прима местного разлива, перепилась в ресторане и подсела за столик к Воте. Тот с приятелями тихонько себе сидел — отмечали чего-то. Ну а когда Валька по пьяни начала выделываться, те её культурно послали. Тогда она стала орать, что всем всё про Вотьку расскажет. И с такой, знаешь, ненавистью орала. Её, конечно, под белы рученьки секьюрити вывели проветриться. Но мне кажется, Вотя испугался, хотя и делал индифферентное лицо.