Клэр обрадовалась, убедившись, что Кассиди не собирается осуждать ее. Она поставила стакан с вином на стол и поднялась.

– Возьмите этот экземпляр с собой. Может, захотите заказать что-нибудь.

Взяв каталог, Кассиди тоже встал.

– Сомневаюсь. Я типичный клиент «Фрут оф зе Лум» – поклонник белого хлопка и строгости в одежде.

– Может быть, вам понравятся шелковые шорты для отдыха?

– Может быть. У вас есть оружие?

Вопрос ошеломил ее, тем более что задан он был сразу же после столь непринужденной беседы.

– Нет, мистер Кассиди.

– А у вас есть разрешение на владение оружием?

– Нет.

– Возвращаюсь к моему первоначальному вопросу: где вы были в ночь убийства Джексона Уайлда?

Она подавила в себе желание сдерзить и спокойно ответила:

– Не помню, чтобы я выходила. По-моему, я провела спокойный вечер дома.

– Кто-нибудь может подтвердить это?

– А что, нужно подтверждение? Вы думаете, я лгу?

Она твердо выдержала его взгляд, хотя он и длился, казалось, бесконечно и она готова была провалиться сквозь землю. Наконец Кассиди прервал паузу:

– Спасибо за угощение.

Он взял свой пиджак и, зацепив его за ворот указательным пальцем, перебросил через плечо.

– Не стоит благодарности.

Взгляд его скользнул по стеклянной стене. За окнами сгущались сумерки. С этой стороны здания открывался прекрасный вид на реку. Мерцали огни на набережной и мосту через реку, переливаясь от темно-пурпурного оттенка до искрящегося золотистого.

– Потрясающий вид.

– Спасибо.

Клэр в свое время, стремясь сохранить этот вид, купила участок земли, простиравшийся от ее дома до набережной, который превратила в место для стоянки автомобилей. Это было делом прибыльным, а кроме того, служило гарантией того, что перед ее окнами не вырастет вдруг какой-нибудь высотный отель или торговый центр. Со времени покупки стоимость этого участка земли выросла уже в тысячи раз, но Клэр не собиралась с ним расставаться ни за какие деньги.

– Я провожу вас к выходу.

Клэр прошла вперед, к двери, минуя сверкающий стол секретарши в приемной, и подошла к лифту. Когда они спускались, Кассиди поинтересовался:

– А что на третьем этаже?

– Моя квартира.

– Немногие сейчас придерживаются столь странной традиции – жить и работать в том же доме.

– В старом квартале многие так делают.

– Вы говорите как истинный старожил.

– Я родилась здесь и не жила нигде больше. Я даже ходила в местный колледж, каждый день мотаясь на трамвае в Тулейн.

– Счастливое детство?

– Очень счастливое.

– Никаких потрясений?

– Ни одного.

– И даже связанных с вашей матерью?

Клэр поморщилась:

– Поскольку я никогда не знала ее другой, я привыкла к ее болезни, как и любой ребенок умственно неполноценного родителя.

– А что с вашим отцом?

– Он умер, когда я была совсем маленькой. Мама больше никогда не выходила замуж. Мы жили с тетей Лорель. Вскоре после того, как она умерла, мы переехали сюда.

– Хм. Ваша мать до сих пор живет с вами?

– Совершенно верно.

– И больше никого здесь не бывает?

– Ясмин, когда она в городе.

– А кто такой Гарри?

– Мисс Гарриетт Йорк, наша экономка и няня матери. Она никогда здесь не ночует, только если я уезжаю из города.

– И как часто это бывает?

– Два раза в год я езжу в Европу и на Восток за тканями. Мне также приходится несколько раз в году бывать в Нью-Йорке.

– А как часто Ясмин приезжает в Нью-Орлеан?

– Это зависит…

– От чего?

– От многих обстоятельств.

– Например?

– Ну, скажем, надо обсудить планы на новый каталог.

Незачем ему было знать, что в последнее время наезды Ясмин в Нью-Орлеан участились и почему. Давать ему лишнюю информацию Клэр вовсе не собиралась. Еще ребенком она привыкла не доверять представителям властей. Они могли обернуть любую информацию против тебя, лишь бы соблюсти свои бюрократические интересы. А для Клэр этот Кассиди, какие бы мужественные руки и ямочка на щеке у него ни были, все равно оставался бюрократом.