– Видишь? – Эрве постучал костяшками пальцев по столу. – Ты сама решила не держаться до конца. А потом президент выступит с какой-нибудь чертовой речью о первой женщине, ставшей Meilleur Ouvrier de France, и о том, что мы должны открыть для женщин рабочие места, а в газетах и по телевизору поднимется шумиха, что мы, мужчины, занимаем в лучших кухнях все высокие посты и не даем ходу вам, женщинам.

Сара стиснула зубы и впилась в него взглядом.

– У меня есть право на собственное желание. Я не собираюсь становиться кем-то другим только для того, чтобы быть гордой представительницей всего женского пола.

Она устала становиться кем-то, чтобы гордо представлять семью, мать, иммигрантов… Крутой поворот в карьере и переезд в Париж были предприняты ею для того, чтобы следовать за своей мечтой.

Чтобы быть собой.

Черт, сейчас она почувствовала себя мерзко из-за того, что была собой. Ей захотелось нырнуть под стол, опустить голову на колени Патрика и не вставать долго-долго.

Она поднялась. Мужчины, нахмурившись, глядели на нее – все, кроме Патрика, который по-прежнему безучастно разглядывал свое пиво, будто его разум не допустил к себе весь предыдущий разговор, а позволил размышлять о более важных вещах.

– Калифорния, – с отвращением пробормотал Эрве, а Грегори и Ной покачали головами. Мартин выглядел лучше, будто мечтал о калифорнийских девочках на пляже. – Ты можешь добиться большего.

Правда? Неужели они действительно так считают?

Горячее зернышко веры, о которой Сара и не подозревала, зародилось в ней. Будто она проглотила что-то, но оно застряло в горле. Боясь, что оно успеет раствориться при следующих словах, она помахала рукой и направилась к выходу, надевая пальто, и ссутулилась, когда вышла на холод.

Дверь открылась у нее за спиной прежде, чем она успела сделать три шага по тротуару в предрассветной тишине. Когда Сара приехала в Париж, ее пугало возвращение домой в такой час, но постепенно она привыкла. Исключением были моменты, когда на пустой улице надо было разминуться с мужчиной подозрительного вида. В остальном же ей нравились ночные прогулки. Они приносили облегчение после трудного дня.

– Давай не будем рисковать, Сара. Ты можешь не успеть на последнюю электричку в метро. – Патрик догнал девушку и завладел ее рукой, не задумываясь, ведь за пять месяцев он приобрел на это право, командуя в кухнях. – Мы поймаем тебе такси.

– Обычно я хожу пешком.

– В самом деле? – Сара увидела, как на мгновение его губы сжались. Это было удивительно и невероятно. Наверное, ей просто показалось. – Одна в час ночи?

Она скрестила руки.

– Такси дорого для меня.

«Ты забыл, что я скромная практикантка? Даже плата за квартиру, такую крошечную, что можно обойти за пару шагов, слишком велика для меня».

– У меня есть деньги. – Он остановился на углу, не отпуская Сару, и поднял руку.

– Сама справлюсь, – сказала она с раздражением, когда подъехала машина. «Черт побери, я не щенок. Я могу позаботиться о себе. Хоть это я могу. Я окончила Калифорнийский технологический, знаешь ли».

Но что значили здесь ее институтские достижения? Ничего. Ведь она приняла решение идти по совершенно новому пути.

Патрик распахнул заднюю дверь и через спинку сиденья передал водителю купюру, будто Сара ничего не говорила. Затем взял ее за талию и втолкнул в машину в точности так, как оттолкнул от кастрюли с горячей карамелью. Сара свирепо взглянула на Патрика, а он смотрел на нее сверху вниз, придерживая дверь.

– Но зачем тебе маленькая кондитерская, Сара?

Она обхватила себя руками.