Тетушки тоже приложили руку к шоколадной избушке, но именно Магали придумала композицию этой сентябрьской выставки. Разумеется, в дело пошел только лучший темный шоколад. Молочный шоколад в «Волшебной избушке» не жаловали. Правда, по задумке Магали, на оконные рамы пошли лаймовые цукаты, а на соломенную крышу – апельсиновые. Стены домика она украсила изящными цветущими лианами из засахаренных листиков мяты и лепестков фиалок, с заготовками для лиан постаралась тетушка Эша, но ее работа на этом не заканчивалась, она искусно раскрасила тоненькой кисточкой все листики мяты и множество хрупких фиалковых лепестков. Каждый цвет наносился тончайшим слоем, один за другим. Только тетушке Эше удавалось подобное кропотливое действо! У Женевьевы и Магали быстро заканчивалось терпение.

Зато ежемесячное угощение этими деликатесными экспонатами жадных до сладостей и красоты ребятишек доставляло Магали огромное удовольствие. Тетушка Эша призналась, что когда-то они с Женевьевой стряпали такие же затейливые выставочные экспозиции и по молодости отказывались разрушать сделанное, предоставляя шоколадным изделиям самим портиться, покрываясь белесым налетом. И такой шоколад уже терял изрядную долю восхитительного вкуса. И так, согласно тетушке Эше, они познали быстротечность шоколадной жизни. Однако Магали относилась к быстротечности с особой неприязнью, поэтому нашла другой выход: нужно раз и навсегда осознать, когда именно следует отдать волшебство детям, жаждущим попробовать его на язык.

И с тех пор каждые несколько недель она сочиняла и воплощала в жизнь для выставочного стенда свежие композиции, и дети со всего острова Сен-Луи и примыкающих к нему округов Парижа в первую среду месяца – по средам занятия в школах заканчивались рано – появлялись в кафе-кондитерской, таща за собой на буксире родителей или нянь, чтобы отведать колдовских сладостей.

На лужайке садика перед этой сентябрьской избушкой, затерявшейся в чаще темных шоколадных деревьев, клевала зернышки крошечная черная курица. Эта черная курица родилась в формочке из обширной коллекции массивных форм девятнадцатого века, скрупулезно собираемых в течение всей жизни тетушкой Женевьевой, преданной почитательницей блошиных рынков. В глубине шоколадного леса виднелся всадник на лошадке из белого шоколада – возможно, какой-то принц, приехавший к черной курице, чтобы снять заклятье или выпросить какой-то подарок. Магали и ее тетушки никогда не рассказывали сюжета изображаемой сказки, они лишь запускали процесс богатого воображения своих клиентов.

Она вручила трехлетнему Коко фиалковый цветочек с лианы, к которому тянул руки ребенок, и испытующе взглянула на носительницу дурных новостей. День поедания сладкой выставки в «Волшебной избушке» стал и для Клер-Люси самым выгодным по продажам.

– Неужели вы не слышали, кто переезжает туда, где закрылся магазин «Олива»? – не унималась Клер-Люси.

Ее пухлые губы округлились от ужаса, кудрявая шевелюра стояла рыжевато-каштановым шаром вокруг головы.

– Филипп Лионне! Тот самый Филипп Лионне!

Она воззрилась на тетушек и Магали, словно ожидая, что стены их маленького кафе могут рухнуть, потрясенные уже одной реверберацией знаменитого имени.

Филипп Лионне!

Уютный и тихий мир бытия Магали в этом кафе не отличался хрустальной хрупкостью и никак не мог разрушиться сам по себе. Однако роскошная лакированная штиблета агрессора вполне могла нарушить этот уютный мирок.

Магали ошиблась. Ужасно ошиблась! Да, возможно, Супермен мог пройти мимо и оставить ее мир нетронутым. Но Лионне…