И брыкнулась с силой, отринув все доводы логики, что ни к чему хорошему это не приведет. И, судя по шипению Ника, угодила в чувствительное место. Но он даже не шелохнулся. Лишь лицо стало непроницаемым.

– Я честно предупредил, что у меня дерьмовый характер. Я привык решать не только за себя, но и за других. И не только на работе. Поэтому…

– Это ты так извиняешься? – дошло до меня.

– Еще нет, но я пытаюсь. – Ник прищурился.

– Угу. Предварительно оглушив и зафиксировав жерт…

– Аня! – он все же не выдержал. – Я пытаюсь тебе объяснить, что я не хотел… Вернее, хотел. Мне был позарез нужен твой комп. И поверь, я ничего такого с ним не сделал.

– Ничего?! Ты как минимум его взломал! – Я еще раз брыкнулась, из чистой вредности целя в то же место. Но Ник был настороже. И увернулся не только от пинка, но и от брошенного в него гневного взгляда. Сволочь!

– Это было необходимо!

– А если бы тебе было необходимо кого-нибудь убить и спрятать тело? Ты бы его этой ночью приволок в квартиру?

– Не говори ерунды! Я бы выкинул его в мусорный бак, и вообще, Ань, хватит меня пинать.

– Я еще и не начинала. Вот сейчас…

– Сама напросилась. – С этими словами меня… нет, не скрутили, не оглушили и даже не попытались как-то навредить здоровью. Только нестабильной женской психике. Потому как меня поцеловали.

Губы жесткие. Со вкусом дикой мяты и лайма. Пьянящие, как виски. Это был поцелуй-волна. Остужающий ярость, подхватывающий, как щепку, и уносящий далеко. Прикосновения стали откровеннее. Его пальцы задрали футболку, коснувшись ребер, и меня словно током ударило.

Я вздрогнула – то ли от удовольствия, то ли осознав наконец, что происходит, и… не я одна. Ник отстранился так же резко, как и обрушился на меня.

Мы оба тяжело, часто дышали, словно пробежали стометровку, на старте которой стоял снайпер, целясь в наши спины.

– Успокоилась? – противореча логике, вопросил Ник. Его голос был хриплым и надсадным.

М-да, однако и способ он выбрал, чтобы успокоить психующую меня. Хотя, признаю, действенный. Нет, я, конечно, понимаю, что стаканчика воды и пустырничка под рукой у Ника не оказалось, но все же…

– А сам как думаешь?

– Ну зато теперь ты захочешь убить меня хотя бы за дело. – Он сглотнул.

Я лежала на полу. Надо мной навис Ник. И в наших венах бился сумасшедший пульс. Да-да, у Ника он тоже шкалил: я видела бешено бьющуюся венку у него на виске.

И задумалась: я окончательно сошла с ума или еще есть шансы на нормальность?

– Ань, извини, – раздалось усталое. – Я действительно часто поступаю как эгоист. Привык руководствоваться логикой и плевать на чувства. Свои и других. … Я сейчас уйду. Мне жаль, что все так получилось.

– Тебе действительно лучше уйти, – произнесла, про себя добавив: для нас обоих. Слишком много эмоций принес с собой Ник. А они – последнее, что мне сейчас, после измены Стаса, было нужно.

– Да, – мрачно согласился Ник и сглотнул.

Я почувствовала, как его тело напряглось, готовое подняться, и… именно в этот момент в замке провернулся ключ, входная дверь распахнулась, и…

– Это не то, что вы подумали! – первое, что успела лихорадочно произнести я опешившим родителям, груженным сумками с осенними дарами сада.

– Анечка, а как же Стастик?.. – растерянно произнесла мама. Пакет выпал из ее рук. Яблоки – румяные, сочные, наливные – покатились по прихожей и лестничной клетке.

Ник, тут же вскочив и протянув мне руку, помогая подняться, невозмутимо ответил:

– Я за него! – ничтоже сумняшеся отозвался Ник.

И тут же получил локтем в бок, а я на ультразвуке прошипела: