Так чего же он все-таки хотел?

На этот вопрос может ответить только один человек. Зовут его Евдокия Ивановна.

Ну так что, Евдокия Ивановна, золотая вы моя. Надо бы нам с вами повидаться. И не тогда, когда вам этого захочется, когда у вас созреют вопросы, недоумения, нетерпения. Ведь у вас есть телефон, а у меня – его номер».

Павел тут же набрал этот самый номер и проговорил:

– Евдокия Ивановна? Здравствуйте! Пафнутьев на проводе. Я сейчас еду к вам.

– Появилось что-нибудь новенькое?

– Вас трудно удивить. Новенькое может быть только у вас.

– Ну, что ж. Всегда вам рада. Я на месте.

Евдокия Ивановна встретила Пафнутьева у калитки. Расположились они за столиком в саду.

– В дом не зову. Грустно там, – пояснила женщина.

– Понимаю.

– Девочек похоронили. Вы, наверно, знаете, народу было – чуть ли не полгорода.

– Знаю.

– Врач сказал, что каждая получила камнем по голове. Но все оставались живы. Значит, засыпали их прямо так. Умерли они от удушья. Пуговичка помогла?

– На пуговичку вся надежда.

– Значит, Света вас поддерживает?

– Говорю же – на нее вся надежда. Приходил ко мне мужичок, на вас ссылался, Иваном назвался. Ваш человек?

– Мой. Не забывают они меня.

– Зачем приходил – не сказал.

– Познакомиться хотел. Вы ему понравились. «Теперь я спокоен». Это он так сказал, когда от вас вернулся.

– Надо же!..

– Все бы хорошо, но вот обедню вы, Павел Николаевич, нам маленько подпортили.

– Это как же?

– Спрятали убийц в надежное место. Нам теперь до них не добраться.

– Не переживайте, Евдокия Ивановна. Не вы, так другие доберутся. Разговор у них будет покруче вашего.

– Может, и покруче, да не наш. А мне бы хотелось самой с ними побеседовать по душам.

– От общения с вами им не уйти! – произнес Пафнутьев странные слова.

– Это как же вас понимать, Павел Николаевич?

– А вот так и понимайте, как слышали. Вы мне не все выкладываете, и я от вас таюсь. Профессиональная тайна. Так это называется. Но должен вам и замечание сделать. Слишком многие знают и про курточку, и про пуговку, и про то, какие мы с вами весточки получаем с того света. Я вас хорошо понимаю. Трудно все это в себе носить, но поосторожней бы надо, Евдокия Ивановна!

– А теперь-то, Павел Николаевич, чего мне бояться?

– Что? Совсем нечего?

– Совсем!

– Ошибаетесь. С вами в доме кто-нибудь ночует?

– А зачем?

– Надо.

– Да ладно вам, Павел Николаевич!

– Повторяю – надо. Вот пусть бы Иван и поставил раскладушку.

– Обязательно передам ему ваши слова! – с усмешкой проговорила женщина.

– Сегодня же!

– Да, конечно, Павел Николаевич!

Едва Пафнутьев вернулся в свой кабинет, ему тут же доложили, что один из подозреваемых, а именно Игорь Зайцев, которого он совсем недавно привез из Ростова, хочет сообщить ему нечто чрезвычайно важное, такое, что может перевернуть с ног на голову весь ход расследования.

– Так и сказал? – удивился Пафнутьев.

– Видите ли… – Оперативник чуть помялся и продолжил: – Вообще-то, он выразился гораздо грубее, но я решил немного смягчить его обороты.

– Ну что ж, надо выслушать человека, – сказал Пафнутьев и пожал плечами. – Хотя, честно говоря, я очень сомневаюсь в том, что он и в самом деле все перевернет с ног на голову. Что делать, надо уважить его искреннее желание. Давайте подследственного ко мне. Побеседуем.

Зайцев вошел в кабинет Пафнутьева походкой решительной, деловой. Так шагает человек, действительно принявший важное решение, которого никто от него не ждет.

– Присаживайтесь, гражданин Зайцев. – Пафнутьев указал на стул. – Мне сказали, что вы хотите сообщить нечто важное в нашем деле. Слушаю вас внимательно.