Калищенко – совсем другое дело.

В труппе его прозвали Русским психом. Частично потому, что он называл себя потомком Распутина, а частично из-за привычки огрызаться и метать нож в любого, кто скажет ему хоть слово поперек.

Я в основном должна была стоять смирно, пока он втыкал ножи по контуру моего тела, а еще держать во рту воздушный шар, который он протыкал. Ну и все в таком духе.

– Просто стой, улыбайся и время от времени кланяйся, чтобы публика увидела твою задницу. И помалкивай, – буркнул он. – Нечего девицам болтать.

Через пару недель ему пришло в голову кое-что добавить в номер – будто я разозлилась на него, выдернула нож из деревянной мишени и метнула обратно. По идее, нож должен был пролететь мимо цели. Но вместо этого, когда мы впервые проделали этот трюк на публике, нож прошел так близко к его лицу, что чуть не подрезал бакенбарды.

– Ты сделала это нарочно? – спросил он после представления.

– В такое пекло мне приходится маяться в этих шароварах. Так что да, я сделала это нарочно.

Он широко улыбнулся в бороду, чего обычно никогда не делал не на публику.

– Фантастика! – воскликнул он. – Пусть так и будет. Но только еще лучше, ладно?

И мы идеально отточили номер.

Другие артисты видели, как я работаю с Калищенко, и решили, что, раз я сумела умиротворить Русского психа, стоит обратить на меня внимание. В следующие пять лет я побывала ученицей у всех, кто того пожелал. Я выучилась жонглировать огнем и ходить по горячим углям, научилась одеваться и гримироваться у девушек из кордебалета и клоунов, скакать верхом без седла, стрелять без промаха, командовать крупными кошачьими, а гадалка Мадам Фортуна показала мне, как «читать мысли». О питомцах серпентария я узнала куда больше, чем мне хотелось бы. Я провела так много времени в кунсткамере, что могла с первого взгляда определить в новом экспонате подделку и догадаться, как ее смастерили.

У уродцев я не могла ничему особо научиться. Ты либо наделен от рождения хвостом, либо нет. Но в их обществе я чувствовала себя гораздо уютнее, чем с кем бы то ни было из труппы. Я часто засиживалась допоздна, слушая рассказы Человека-аллигатора и Татуированной женщины о старых добрых временах.

Некоторое время я провела с воздушными акробатами, но к хождению по канату так и не привыкла. Я могла по нему пройти, но только ценой ведра вытекшего пота и года жизни.

Навыки по вскрытию замков я получила во время короткого и неудачного романа с Человеком-змеей. Он провел с нами только одно лето, но успел научить меня взламывать любые замки, выпутываться из смирительной рубашки и показал еще несколько трюков, которые не стоит указывать в резюме.

Я побывала даже ученицей Мистерио, оказавшегося неплохим наставником, как только он понял, что, лапая меня, получит одни неприятности. У меня были такие ловкие пальцы, что он начал использовать меня как подсадную утку среди публики. Перед битком набитым залом я проделывала самые проворные карточные фокусы, какие вы только видели. Или не видели.

В скором времени я стала мастером на все руки и могла ассистировать любому артисту и заполнять перерывы, когда понадобится. Однако бюстье все так же приходилось набивать.

И тут мой жизненный путь пересекся с Лилиан Пентикост. Как только я приняла ее предложение, на следующий день начался новый этап моего образования.

Во время собеседования она сказала, что оплатит любое обучение, и сдержала слово. За три последующих года я посещала курсы стенографии, бухгалтерского учета, юриспруденции, стрельбы, автомеханики и вождения, а также научилась многому другому. Мисс Пентикост даже подергала за ниточки и состряпала мне свидетельство о рождении, так что я официально стала Уиллоджин Паркер. С этой подделкой мне удалось получить права, лицензию частного детектива и разрешение на ношение оружия.