— Заберу я, за-бе-ру, — нехотя, пообещала рябая тетка, стыдливо пряча глаза. Опять ее Нюрка переиграла. Ничего, будет и на ее улице праздник. — А ты, куда это? — сразу спросила любопытная Варвара, едва кудрявая смахнув с плеча пчелу, направляясь к калитке.

— Не твоего ума дело, — рыкнула Нюра. Матрена ей уже порядком надоела. Немудрено, что муж от вредной бабы сбежал аж за три деревни к тамошней продавщице.

— Дед, ты чего тут? — Кузьмич настолько увлекся зазаборными перипетиями, что не заметил, как к нему подошел Матвей.

От неожиданности полено из рук Ивана выпало и прямо на ногу внучку, да и брякнулось.

— А-а-а! — запрыгал на одной ноге парень, у которого от боли в глазах потемнело.

— Чаво, а? На кой подкрался? — прикрикнул дед, злой как осенняя муха. Он и сам испугался, что внука родного едва не покалечил. — Сымай сапог, холодного надо приложить.

Кошкина, в это время, спокойно наблюдала за метаниями Кузьмичевых. Она присела на скамейку у забора, закинув ногу на ногу и нащупав в кармане клетчатой рубашки семки, стала плеваться в ближайшее ведро шелухой. Рядом материализовался Мурзай. Потом с забора спорхнул Пирамидон. Бастилия, просунув морду, пыталась выдрать перо из хвоста петуха, но он успел отпрыгнуть и сделать когтистой лапой «ша!» перед ее носом. Типа, нас лучше не трогать всяким там рогатым.

Кузьмич намочив тряпку, стал заматывать ступню сидящего в раскорячку на земле парня. Нога и вправду покраснела и распухла.

— Говном теплым намажь, полегчает, — подала голос Нюра, и раскусив семечку, харкнула в сторону.

Мужики застыли. Матвей обернулся и впялил в негодяйку недобрый взгляд: «Она еще и издевается? Нет у этой ведьмы ни стыда, ни совести, ни сострадания к ближнему».

7. Глава 7. Иван Бестужев

— Я гляжу, у тебя совсем ни стыда, ни совести! – возмущенно нахмурился Матвей, встав фертом, уперев руки в бока. Перевязанная нога выставлена вперед. Вид лихой, словно в пляс собрался. Да.

— А чего такого-то? – изобразила невинность на лице нахалка. – Это ж я как доктор рекомендую.

— Ты зверский дохтур, – усмехнувшись в усы, негромко напомнил дед Кузьмич.

— Вот-вот, именно, что зверский, – встряла тетка Матрена со своим экспертным мнением, высунувшись из-за калитки.

Но под гневным взглядом зверского дохтура скрылась обратно, откуда не звали.

— Самый зверский, рррвавр… – оскалилась Нюрка, словно кошка цапнув воздух лапой. – Но, скажу по секрету, зверьев лечат, так же как и людей. А есть такая метода как уринотерапия. Рекомендую.

— Вот свою звериную банду этим и лечи, – скривился, как от уксуса городской гость. – Развела тут бременских музыкантов-отморозков. Лучше найди себе Трубадура, глядишь и подобреешь.

— Нам и без Трубадура хорошо живется…

— Ну, конечно, при такой-то Трубадуре…

В этот момент всем зрителям показалось, что она и в самом деле бросится на столичного хлыща, как пантера на дикобраза. Даже самому дикобразу на мгновение так показалось, он непроизвольно отшатнулся, прикрывшись рукой. Вместо этого Нюрка как гвардеец, развернулась на каблуках и молча усвистала прочь в сторону своего дома. Матвей лишь проводил ее настороженным взглядом.

— Фух, пронесло, – смахнул он несуществующий пот со лба. – Я уже думал, что эта бешеная бросится на меня.

— Зря ты про нее так, – покачал головой дед, подходя ближе. – Нюрка — девка решительная. Она так просто не спустит.

— Ничего, меня в детстве тоже пугали, но она до сих пор не слиплась.

— Значит, мало по ней ремнем работали, – дед слегка шлепнул великовозрастного внучка чуть пониже спины. – Идем снова баню растопим. Печь-то хоть умеешь разжигать? Сходи в хату за спичками. На печке, за вьюшкой лежат.