Усилились – но не более. «Опушник» в ту ночь скоропостижно скончался, и об истинных причинах конфликта отныне можно было только гадать. Что касается Полины Ольховской, вышло так, что нормального контакта установить с ней не удалось: после гибели бригадира та ушла из наружки, и все последующие попытки встретиться и в неформальной обстановке поговорить без протокола завершились неудачей. Более того, в последний раз, когда Есаулов пытался дозвониться до Полины, трубку снял ее любовник – крутой и влиятельный бизнесмен Игорь Михайлович Ладонин, который в довольно грубой форме послал Максима по одному привычному адресу.

Раскрутить Дорофеева тоже не удалось. Хоть и был он ранее судимым, хоть и проходил по спецучетам как «редиска – нехороший человек», но на момент задержания был полностью чист. А документ, который нашла в его машине Полина, был изъят без соблюдения необходимых процессуальных норм. Так что Дорофееву не составило особого труда отпереться: «Я – не я и лошадь не моя; нечего мне всякое фуфло подсовывать; и вообще – вот у меня справка из школы о том, что я буквы в слова складывать так и не научился». Формально он, в общем-то, был прав.

Словом, внутреннее расследование, проведенное Есауловым, выражаясь по-чеховски, «попало в запендю». Последнее средство – вызвать Некрасова на откровенный мужской разговор – также не принесло результата. Он «то плакал, то смеялся, то щетинился как еж…». В общем, после долгого, на повышенных оборотах разговора подозрения Есаулова почти переросли в убежденность. Вот только фактов, конкретики все равно не было. Так что, когда вскоре на отдел пришла разнарядка откомандировать перспективного сотрудника на трехмесячные курсы повышения квалификации, Максим не раздумывал ни минуты. Хоть на квартал, но с глаз долой, из сердца вон…

Некрасов убыл, а через три месяца, веселый и загорелый, вновь появился в отделе. Появился лишь для того, чтобы передать дела и забрать вещи: приказом начальника Главка его переводили на высвобожденную должность важняка к «антикварщикам». То бишь перспективный и вконец квалифицированный, тот уходил на повышение. О чем когда-то и мечтали Есаулов с Тороповым. Но то было на Пасху. А сейчас…

Максим вызвонил начальника антикварного отдела, встретился с ним в «Толстом Фраере» и за парой кружек нефильтрованного поделился сомнениями и подозрениями касательно Некрасова. Начальник соседей выслушал его внимательно, покачал головой, оплатил выставленный за двоих счет и… развел руками. С его слов, кандидатуру Некрасова на должность переслужившего все мыслимое и немыслимое и наконец выдворенного на пенсию легендарного Иван Филиппыча навязали ему сверху, безо всякого согласования.

Это было все, что Есаулов мог сделать в подобной ситуации. Конечно, можно было попытаться своими силами поймать Ребуса. Вот только с валютными командировочными до испанского побережья в Главке, как нетрудно догадаться, обстояло туго. Да и к самой этой теме руководство Есаулова быстро потеряло интерес. Объявили законника в международный розыск – и славно, баба с возу. Пущай теперь им бюро Интерпола занимается, у нас и своих проблем хватает. Вон, те же саммиты да международные экономические форумы некому обеспечивать…

Охрана первого периметра долго не хотела пропускать их внутрь. Полчаса назад хозяйка дала четкое указание – должен подъехать молодой парень, фамилия Козырев. Его – впустить, всех остальных прочих гнать в шею. В результате нарисовались двое. Один – вроде как молодой и вроде как Козырев. Но второй при нем – девка, да еще и в легкомысленном мини. Согласитесь, подозрительно…