– И часто вы так… покидаете пост? – Виктор упорно не желал перенимать шевелевское «ты».

– Да первый раз в жизни, честное слово. Понимаешь, мне вдруг захотелось… Ну, не знаю, как объяснить. – Василий замолчал и как-то жалобно, смущенно посмотрел на Виктора. – Не поверишь, – снова заговорил он, понизив голос, словно собирался рассказать какой-то постыдный о себе факт, – мне вдруг до смерти захотелось апельсинового сока.

– То есть жажда одолела, – усмехнулся Виктор, – ну понятно, понедельник. Сушит после вчерашнего?

– Да нет, я не пью. То есть вообще непьющий. Тут другое. Мне не пить захотелось, а именно апельсинового сока. И до того, что, кажется, умер бы, если бы не выпил.

– Апельсинового сока? – переспросил Виктор. – Ну, знаете ли, в это действительно трудно поверить. Могу понять, когда пьющему человеку нестерпимо захочется водки, или курящему – покурить, или там наркоману – уколоться. А апельсинового сока – нет, в это я поверить не могу.

– Ну и ладно, не верь, – беззаботно махнув рукой, легко согласился Шевелев, – но проверить, что я был в той кафешке, легко. Можешь спросить бармена, он меня должен помнить. Да у них там камера есть, можно по записи проверить.

– Да, кстати, о камере. В школе ведь тоже видеонаблюдение имеется.

– Имеется, но на лето мы камеры отключаем.

– Как все у вас гладко получается! – Виктор насмешливо посмотрел на охранника. – Ладно, вы хотите сказать, что у вас алиби на момент убийства? – уточнил он. – Я смотрю, с чем-чем, а с алиби в вашем коллективе полный порядок. Но вот по поводу часов вы мне так и не объяснили…

– Объясню. Я к тому и веду. Часы эти на стене – в той кафешке. Я на них посмотрел, когда грохнула петарда. Не знаю, как объяснить. С соком что-то вроде затмения на меня нашло, ничего подобного раньше не было. А тут, как петарда грохнула, я будто очнулся. Посмотрел на часы, понял, что свалял дурака, и поспешил в школу.

– Ну, то есть и в этом пункте вы ввели следствие в заблуждение.

– В каком пункте? – не понял Василий.

– Время смерти записали с ваших слов. А теперь получается, что вы посмотрели на часы, когда и в самом деле всего лишь взорвалась петарда.

– Да нет, время примерно точное, так и выходит.

– Примерно точное, – передразнил его Виктор. – О том, о чем вы мне рассказали, вам придется рассказать в полиции.

– Да знаю, – Шевелев вздохнул, – теперь уж придется. И про апельсиновый сок, и про всю эту лабудень. Стыда не оберешься. И неприятностей. Черт возьми! Да я и так бы, наверное, рассказал. Хавронина, честно говоря, я не очень люблю, но все же… Нужно, чтобы и у него был шанс.

– Не очень любите? – подхватил Виктор. – Интересно, за что?

– Да так. Не всех же любить, – уклончиво ответил Василий. – Нет, не подумай чего. Просто.

Новое объяснение Шевелева не только не убедило Виктора в его невиновности, но, наоборот, вызвало еще больше сомнений. Но понимая, что настоящего признания от него сейчас не добиться, он оставил охраннику свою визитку, попрощался, вышел из школы и направился к «Карамели». Виктор не сомневался в причастности Шевелева к убийству, но его алиби все же стоило проверить.

Алиби охранника подтвердилось. Но доказывало это лишь то, что сам Шевелев выстрелить в Хавронина не мог. А вот его невиновность все еще вызывала серьезные сомнения. Очень вовремя он покинул свой пост, создав тем самым убийце свободный проход в кабинет директора. И при этом хорошо подстраховался, словно точно знал, в какой момент произойдет убийство.

Виктор машинально посмотрел на часы – они висели на стене как раз напротив того столика, где он сидел. Возможно, и Василий сидел на этом месте. Отсюда хорошо просматриваются школьный двор и главный вход в здание, да и часы напротив… Вот для чего Шевелев посмотрел на часы – чтобы знать, что можно уже возвращаться, убийство свершилось, преступник успел уйти, и он с ним не столкнется.