– Возьму это на анализ. Если все окажется, как ты говоришь, то на днях я с тобой свяжусь через Камала.

Выходя из ресторана, Рыбак еще раз посмотрел на то, чем занимался оператор Серьга. Тот увлеченно бегал со своей видеокамерой возле двух симпатичных узкоглазых девушек, которые снимали с себя последние предметы одежды. За всем этим наблюдали «лица кавказской национальности». Двоих из них Рыбак даже узнал. Это были Рустам Исмаилов и Алвади Шайхиев – предприниматели из «московских чеченцев». Подметил он и то, что оператор нет-нет да и направлял объектив камеры на веселящихся гостей…

У входа в ресторан Рыбак сел в иномарку, в которой на заднем сиденье его поджидали двое крепких парней спортивного вида. Когда машина отъехала от здания театра и расположенного в нем ресторана метров на двести, Рыбак велел водителю остановиться.

– Значит, так, – сказал он, поворачиваясь к своим помощникам. – Вернетесь к ресторану и дождетесь выхода человека с кофром. У него на левой щеке очень заметный шрам. Мне надо, чтобы вы забрали у него этот самый кофр с камерой и видеокассетами. Задачу уяснили? Помните, это очень важно…

Ночь в бывшей начальной школе, получившей теперь куда более звучное название – «Здание пограничной заставы», прошла для старшего прапорщика Кривцова беспокойно и даже мучительно. А все из-за того, что стоило ему только смежить веки, как тут же начинал сниться пожар, виденный им в недавней командировке. Горели «Уралы» на извилистом горном серпантине, подбитые чеченскими боевиками…

– Как спалось на новом месте? – это был первый вопрос, заданный старшим лейтенантом Липатовым на следующее утро.

– Так себе… – не стал вдаваться в подробности Василий Федорович. – Вот только запах гари в помещениях заставы все еще не выветрился.

– Это что, в самом начале приходилось спать во времянке, что на хоздворе, – грустно покачал головой Липатов, но тут же заулыбался: – И все же я честно боролся с запахом гари! Использовал весь наличный запас одеколона «Гвоздика» и «Ландыш». Потом уже написал всем своим знакомым в Москву и Питер, чтобы прислали посылки с освежителями воздуха. Знаете, такие «пшикалки»… Но мне отвечали, что почта подобные посылки не принимает. У них, видишь ты, эти самые освежители взрываются при транспортировке!.. Ладно, оставлю эти воспоминания для своих будущих внуков. Правда, у меня и детей еще нет, поскольку не женат. Но когда-нибудь… – Липатов не договорил и мгновенно переключился с шутливого тона на серьезный разговор: – Какая у вас программа на сегодня?

– Нужно побывать в лагере киноэкспедиции, – ответил разведчик.

– Туда мы и отправимся сразу после завтрака, – пообещал начальник заставы.

Палаточный лагерь, разбитый на берегу реки, напомнил Кривцову его безоблачное детство, когда слишком занятые на производстве родители на все летние месяцы отправляли его в подростковый лагерь труда и отдыха, чтобы зря собак по улицам не гонял. Однако этот лагерь у реки был слишком уж тихим и спокойным.

– Что они там, все вымерли, что ли? – удивился старший прапорщик, когда машина Липатова подъезжала к лагерю. – Никого не видно…

– Под деревьями кто-то шевелится! – Острый взгляд Липатова различил на другой стороне лагеря приземистую фигуру старика-кашевара. Возле него суетились две девчушки лет по десять-двенадцать в аккуратных шелковых фартучках. – Да это сам Никита Савельевич – ветеран здешних мест. Бывший фронтовик. Всю войну прошел в обозе… Знатный кашевар, между прочим!..

Подъехав к костру, начальник заставы заглушил мотор и уважительно пожал старику руку, потом спросил: