– Не смотри ты на меня, как на дауна! – возмутился Никита. – Рассказываю, как дело было. Когда ты уехал, я вспомнил, что видел вчера машину этого… – Никита вновь указал на труп. – Короче, видел я его машину недалеко от нашего коттеджного поселка и понял, куда Лилечка навострила лыжи. Разозлился я сильно, позвонил знакомому байкеру, он с этим типом в контакте, но меня тоже уважает. Тот мне сказал, где Сашок живет в настоящий момент. Он ему вещи помогал перевозить на новую квартиру. Я сел на «Харлея» и помчался сюда. Приехал, в дверь позвонил, никто не открывает. Ну, я ногой по двери как захреначил, она открылась и… вот, – обвел рукой пространство вокруг себя Никита.

Илья собрался с духом, подошел к трупу и потрогал запястье.

– Он мертвый! Оставь его руку в покое! – разозлился Никита.

– Теплый еще, но, думаю, убили его часа два-три тому назад, – кивнул Шахновский. – Если градусником температуру трупа измерить, то время смерти точнее можно определить.

– Кошмар! – зажмурился Верховцев, вероятно живописно представив себе сию процедуру. – Слушай, так это меняет дело, – оживился он. – У нас есть доказательства, что мы тут ни при чем. Время смерти! Два часа тому назад мы были у меня дома, и это могут подтвердить свидетели.

– Детективов по телику насмотрелся, – хмыкнул Илья. – Я же говорю: приблизительно… А точно тебе ни один эксперт не скажет. Это только в фильмах такие чудеса случаются, когда время смерти до минуты определяют. В реальной жизни, если свидетелей акта убийства нет, а тело обнаружено не сразу, а спустя какое-то время, то определить точный момент смерти нереально – разница в сроках может легко составить два-три часа. Правда, выход есть: немедленно позвонить в ментуру и все им честно рассказать, пока тело не остыло.

– Я вижу, ты тоже детективов насмотрелся. Сашу Зимина грохнули из моего пистолета. Я нахожусь в его квартире. Все улики против меня, и мотив замечательный – он любовник моей жены. Менты будут счастливы!

– Значит, Лили здесь не оказалось? – на всякий случай уточнил Шахновский.

– Нет, но это она его шлепнула, дура несчастная! Она грохнула Зимина из моего пистолета и слиняла. Ладно бы просто прикончила его, и все, но зачем она меня подставила? На пистолете мое имя выгравировано и наверняка отпечатки пальцев присутствуют. Она же не идиотка, должна была это понимать, когда пистоль здесь бросила.

– Погоди ты выводы делать. Может, это кто-то другой? – неуверенно предположил Шахновский.

– Смотри, что я обнаружил в прихожей. – Никита вытащил из кармана скомканный оранжевый цветок лилейника. – Это «Хайэ энд Файр» – редчайший образец чисто оранжевого цвета, весьма трудно достижимого у лилейников. Получил наивысшую оценку на каком-то конкурсе и звание «Ценный садовый сорт»! Лилька очень им гордится, налюбоваться не может и иногда прикалывает к волосам. А теперь смотри сюда: за один лепесток зацепился длинный черный волос, слегка вьющийся, – это ее волос, Шахновский! Пистоль в сейфе лежал, а код от сейфа только она знала и я – мы классный код придумали, день, месяц и год нашего бракосочетания.

– Оригиналы, – с сарказмом заметил Илья.

– Что делать-то теперь? – не обратив внимания на ехидство друга, спросил Никита. – Что делать, Шахновский? У него в башке – мои инициалы! – ткнув пальцем в тело, сообщил Верховцев. – Какого хрена, Шахновский, ты пули для пистолета тоже именными сделал?

– Совсем ты, как я вижу, батенька, отупел! Посмотри, сколько кровищи натекло. Она что, по-твоему, из ушей вытекла? Пуля навылет прошла! Найдем ее сейчас, не дрейфь, и гильзу тоже.