– Чем же ты обеспокоена, Рут? – поинтересовалась мисс Марпл.

– В определенном смысле это-то и беспокоит меня больше всего! Я не знаю, чем именно я обеспокоена.

– Надеюсь, она не больна?

– Вообще-то у нее всегда было хрупкое здоровье. Я не сказала бы, что она чувствует себя хуже, нежели обычно, – с учетом того, что дела ее обстоят так же, как и у всех нас.

– Она несчастлива?

– О нет.

Да, действительно, подумала мисс Марпл, трудно представить Кэрри-Луизу несчастной – хотя в ее жизни наверняка случались тяжелые времена. Только было неясно, в чем это проявлялось. Она могла испытывать замешательство, недоверие, но не горе.

Последовавшие слова миссис ван Райдок явились подтверждением мыслей мисс Марпл.

– Кэрри-Луиза всегда была не от мира сего. Она совершенно не знает жизни. Вероятно, именно это меня и тревожит.

– Ее обстоятельства… – начала было мисс Марпл, но осеклась и покачала головой.

– Нет, дело в ней самой, – сказала Рут ван Райдок. – У Кэрри-Луизы всегда имелись идеалы. Конечно, в дни нашей молодости было модно иметь идеалы – тогда мы все их имели, поскольку юным девушкам так подобало. Ты ухаживала за прокаженными, Джейн, а я собиралась стать монахиней. Со временем люди умнеют. По-моему, преодолению подобных глупостей очень хорошо способствует брак. В этом плане я не могу пожаловаться на свою судьбу.

По мнению мисс Марпл, ее подруга выразилась слишком мягко. Рут трижды выходила замуж, и каждый раз за чрезвычайно состоятельного мужчину, а в результате разводов существенно пополняла свои банковские счета – без всякого ущерба для состояния души.

– Разумеется, – сказала миссис ван Райдок, – я всегда отличалась твердостью характера. Ничто не способно сломить меня. Я не ожидала слишком многого от жизни, не ожидала слишком многого от мужчин – тем не менее благодаря им приобрела очень многое и не испытываю к ним недобрых чувств. С Томми мы до сих пор друзья, а Джулиус часто интересуется моим мнением по поводу рынка.

Лицо ее помрачнело.

– Мне кажется, именно это и вызывает у меня тревогу в отношении Кэрри-Луизы. Видишь ли, у нее всегда была склонность выходить замуж за чудаков.

– Чудаков?

– Людей с идеалами. Кэрри-Луиза всегда легко увлекалась идеалами. Будучи семнадцатилетней, она с широко распахнутыми, словно блюдца, глазами слушала старого Гулбрандсена, излагавшего свои планы, призванные осчастливить человечество. За пятьдесят, вдовец с кучей взрослых детей, и она вышла за него замуж – исключительно из-за его филантропических идей. Все сидела и слушала его как завороженная. Как Дездемона слушала Отелло. Хорошо еще, поблизости не оказалось Яго, который мог бы стать причиной трагедии – да и Гулбрандсен не был черным. Он был швед, или норвежец, или кто-то в этом роде.

Мисс Марпл задумчиво кивнула. Имя Гулбрандсена пользовалось международной известностью. Этот человек, отличавшийся как недюжинной деловой хваткой, так и абсолютной честностью, сколотил столь значительное состояние, что единственным способом распорядиться им была благотворительность. Его имя все еще имело немалый вес. Фонд Гулбрандсена, «Гулбрандсен рисёрч», «Гулбрандсен эдминистрейтив элмсхаузис» – и наиболее известным среди его учреждений был колледж для сыновей рабочих.

– Знаешь, она вышла за него замуж не ради денег, – сказала Рут. – А я вышла бы за него только ради них. Но Кэрри-Луиза не такая. Я не знаю, чем бы это кончилось, не умри он, когда ей было тридцать два. Прекрасный возраст для вдовы. Она обладает опытом, но все еще не утратила способность к адаптации.