– Ладно, я буду выполнять все, что ты прикажешь, голой по Тверской побегу, с белым медведем прилюдно в зоопарке потрахаюсь, но если к середине лета не услышу себя по радио, то… то… то… все! Ничто меня не остановит.

Глаза девочки начали наливаться слезами, губы сжались в нитку, я снова испугалась, но нашла в себе силы спокойно сказать:

– Прекрати идиотничать. Когда за дело берется человек с моими возможностями и связями, то облома не будет. Прямо сейчас еду на «Русское радио».

Внезапно Майя упала на колени и обняла мои ноги.

– Вилка! Я все ради тебя сделаю, все! Только помоги. Ты будешь старенькая, парализованная, сумасшедшая, а я стану из-под тебя горшки таскать и инвалидное кресло возить, я благодарная!

Я подняла Майю.

– Знаешь, милая, – усмехнулась я, – если увидишь, что Виола Тараканова превратилась в безумную развалину, неспособную самостоятельно дотащиться до туалета, сделай одолжение, пристрели меня. Хотя, надеюсь, события все же будут развиваться не столь трагично. Ладно, я поехала, а ты приведи себя в порядок и успокой маму.

К Крыжовникову я попала без всяких проблем. Приехала на улицу Казакова, позвонила по местному телефону Юле и, услышав ее слегка задыхающееся «да», сказала:

– Это Арина Виолова.

– Ой, здрассти, здрассти, – затараторила Юля.

– Мне необходимо прямо сейчас попасть к Крыжовникову.

– Ну… – замямлила было Юля.

– Я стою у вас в холле, возле охраны.

– Сейчас спущусь, – пообещала девушка.

Очутившись в приемной, я отказалась от растворимого кофе и велела Юле:

– Веди меня к Крыжовникову!

– Я всего лишь помощница его секретаря, – объясняла Юля, – ваще никто.

– Хорошо, скажи его секретарю: Виола Тараканова, она же Арина Виолова, привезла из изолятора временного содержания крайне важную информацию от Сергеева.

Юля ойкнула и мгновенно испарилась, не было ее минут десять, потом вдруг распахнулась дверь, и строгий девичий голос сказал:

– Госпожа Тараканова? Крыжовников ждет вас.

Один из самых могущественных людей российского радиоэфира оказался неожиданно совершенно лысым. Отсутствие волос на голове компенсировалось бородой и очаровательной улыбкой. Увидев меня, он встал и тут же велел секретарше:

– Полина, кофе.

– Если он у вас, как везде, растворимый, то лучше чай, – быстро предостерегла его я.

Сергей улыбнулся еще шире:

– Вот тут вы не правы. Плохой кофе еще худо-бедно можно выпить, а низкосортный чай нельзя даже понюхать.

Что ж, он «чайник», я «кофейник», и нам не понять друг друга. Человечество вообще распадается на категории: алкоголики и трезвенники, собачники и ярые противники животных, бабники и монахи, любители поспать и вечно бодрствующие… А еще удивляются, отчего людям так трудно достичь взаимопонимания. Но сейчас я не намерена обсуждать с Сергеем сорта чая.

– У меня два дела, – ринулась я в атаку.

– Слушаю, – продолжал улыбаться Крыжовников.

– Сергеев арестован.

– Знаю.

– За убийство Волкова.

– Я в курсе.

– Он просил передать вам: «Подключай зеленую мартышку».

В глазах Сергея мелькнуло удивление, но потом на лице вновь засияла улыбка.

– А где вы с ним встретились?

– В милиции, – пояснила я и стала излагать историю про сумочку и драку.

Во время моего разговора дверь кабинета осторожно приотворилась, появилась секретарша, девушка в туго обтягивающих бедра джинсах. Абсолютно молча она поставила на стол чашки, сахарницу, вазочки с печеньем и конфетами, а потом так же беззвучно удалилась. Я машинально посмотрела в симпатичную фарфоровую чашечку, в ней темнел растворимый кофе. Крыжовников при всей своей улыбчивости и очаровательности предпочел, не тратя лишних слов, настоять на своем.