– Теперь ясно, – прошептал Дронго, – почему я понадобился вам так срочно.

– Да, – признался Зитманис, – и я очень прошу вас мне не отказывать. Дело даже не в том, что моя фирма разорится. Я, в конце концов, мог бы пережить и такую неприятность. Но пострадают девушки, а я этого совсем не хочу. Кроме того, у меня нет никакой уверенности, что если я отменю съемки, мы сможем найти преступника.

– Вы сказали, что поедет несколько человек, – напомнил Дронго.

– Четверо, – сразу ответил Зитманис, – если не считать Балодиса и девушек.

– Надо проверить каждого.

– Надеюсь, девушку, на которую совершено покушение, вы исключите из списка, – пробормотал Зитманис.

В двадцати шагах от них Вейдеманис и Балодис о чем-то тихо говорили. Было уже достаточно темно.

– Но она не едет в Испанию, – заметил Дронго, – поэтому пострадавшую я могу исключить. А вот досье на всех остальных мне может понадобиться. В том числе и на вторую девушку, которой прислали письмо с угрозами.

– Она как раз и была победительницей конкурса, – вздохнул Зитманис, – а пострадавшая заняла второе место. Сейчас вместо нее в Испанию поедет девушка, которая заняла третье место. Но не думайте, что она могла быть причастна к преступлению. Мы ведь не знали, как испанцы отнесутся к замене, и даже считали, что они вообще откажутся от сотрудничества с нашим агентством.

– Мне понадобятся более полные данные, – упрямо сказал Дронго, – иначе я не смогу серьезно рассмотреть ваше предложение.

– Разумеется, – кивнул Зитманис. Он протянул Дронго дискету. – Здесь данные на всех членов группы. Вы можете сегодня просмотреть, а завтра я заеду, и мы переговорим.

– Я просмотрю ваши данные, – согласился Дронго, – но будет лучше, если мы прямо сейчас поедем ко мне домой. По автобиографическим сведениям трудно понять психологию человека, мотивы его поступков. А вы знаете всех, кто поедет в Севилью. Кроме того, вы бывший следователь, бывший сотрудник органов государственной безопасности, человек достаточно опытный, наблюдательный. И значит, ваши характеристики гораздо важнее любых автобиографических данных.

Зитманис широко улыбнулся.

– Будем считать, что я согласился. Когда мы отправимся?

– Немедленно. Но прежде у меня к вам один вопрос. Из подозреваемых вы исключили Балодиса и девушек. Значит, в качестве охранника поедет именно Ионас Балодис?

– Я полагал, что он поедет в Севилью в качестве вашего помощника. Что вас смущает?

– Ничего. Но я бы хотел, чтобы вы его отпустили на сегодняшний вечер и поехали ко мне с Эдгаром Вейдеманисом.

– Вам не понравился Ионас? – изумился Зитманис. – Но почему? Я доверяю ему безусловно.

– Он был на собрании группы, когда вы говорили о поездке в Севилью? – уточнил Дронго.

– Был, – нехотя выдавил Зитманис. – И на этом основании… неужели вы станете подозревать и его?

– Обязательно стану. Моя многолетняя практика свидетельствует, что преступления чаще всего совершают те, на кого меньше всего падает подозрение. «Предают только свои», так, кажется, говорят французы.

– Хорошо, – неохотно согласился Зитманис, – он не поедет с нами. Будем считать, что вы меня убедили. Если хотите, вместо него я отправлю другого охранника.

– Это было бы слишком радикальным решением, – улыбнулся Дронго.

Они сделали все так, как предложил Дронго. Отправили Балодиса обратно в отель и лишь затем вызвали машину.

Сидя в кабинете Дронго, Зитманис с любопытством осматривался. Увидев огромное количество книг на разных языках, признался:

– Я думал, такие библиотеки имеют только ученые.

– Не только, – невозмутимо ответил Вейдеманис. – Дронго собирает свою библиотеку всю жизнь. Чтение – его любимое занятие. Когда человек долго живет один, он поневоле становится немного философом.