Мы сильно призадумались насчет того, что нам надо было бы ответить монаху, – возможно, нам и правда пора искать спасения за стенами монастыря…

Долго бродили мы вокруг монастырских стен, по двору с цветущими, несмотря на осеннюю пору, розами. Зашли в храм, где проходила служба, и почувствовали какое-то просветление в душе, – вероятно, это Божественная благодать осенила нас своим крылом.

Наш проводник не преминул угостить нас местным вином. Густое, красное сухое вино сильно отличалось от того, что продается в супермаркетах. Видимо, секрет его производства так и остается достоянием францисканского монастыря.

Потом спустились к машине и снова окунулись в нашу мирскую суету.

Выше я писала о том, что в моей жизни не раз случались странные, ничем не объяснимые совпадения. Одно из них произошло во время очередного нашего путешествия с Мессбауэром по разным историческим местам. Почему-то судьбе было угодно привести меня к этой православной церквушке, на кладбище, чтобы я увидела это княжеское имя, выбитое на мраморе скромного надгробия.

Это был бесконечно длинный день. Мы ездили по разным городкам в районе реки Инн, побывали в нескольких замках и храмах, и вдруг во время обеда на озере Зеебрюк Рудольф нам говорит:

– Я вспомнил, здесь недалеко есть православная церквушка с точно такими же куполами, как в Москве. «Люковитца» – правильно я говорю?

У нашего Рудика явная ностальгия по России.

И мы едем в местечко Зееон осматривать эту самую церковь. На берегу маленького горного озера, через которое проложены мостки, на плато, подступающем к предгорью, высится белая церквушка с одним большим позолоченным и двумя маленькими куполами – «луковицами». Вокруг нее кладбище, на памятниках надписи на русском языке. Одна могила, у самой побеленной стены церквушки, украшена живыми цветами. И я читаю:

«Герцогиня Ольга Николаевна Лейхтенбергская. Урожденная княжна Репнина.

21 авг.1879 – 27 апр. 1953».

Помните, как писал Пушкин о ближайших сподвижниках Петра Великого, —

И где теперь потомки славного княжеского рода Репниных? Рассеялись по белому свету. В России что-то не слышится такого имени, да и в Европе тоже. А меня эта надпись на скромном надгробии поразила потому, что как раз недавно я закончила работу над переводом романа сербского писателя Милоша Црнянского, повествующего о трагической судьбе первой, послереволюционной волны эмиграции из России, и о печальной участи главного героя этого произведения, – князя Репнина. До конца своих дней князь Репнин носил в своем сердце образ покинутой и беззаветно любимой родины, умирал от тоски и покончил с собой, намеренно скрыв, чтобы жена не узнала, свое самоубийство. С тяжелым рюкзаком, набитым камнями, он встал на корме лодки, далеко отплыв от берега, и выстрелил себе в висок.

«Роман о Лондоне» М. Црнянского с боями пробивал дорогу к русскому читателю. На мои многочисленные заявки о том, что это произведение адресовано непосредственно русскому читателю, я получала неизменный отказ в виде задушевных и доверительных писем ко мне главного редактора издательства «Радуга», одно из которых сохранилось в моем архиве. Привожу его полностью.

« Уважаемая Татьяна Николаевна!

Издательство, получив Вашу заявку, еще раз самым внимательным образом изучило книгу М.Црнянского «Роман о Лондоне».

Мы пришли к окончательному выводу – роман мы переводить не будем. И вот по каким соображениям. Лимит бумаги, отпущенный на литературу СФРЮ, невелик, и, естественно, мы стремимся использовать его для выпуска актуальной литературы, посвященной стране, ее истории, ее современности.