Марси не оставила сообщения, а я даже предположить не могла, чего ей от меня было надо, поэтому я перешла к следующему звонку. Неизвестный номер. Голосовое сообщение в виде тяжелого дыхания, медленного и явно мужского. И ни слова. Возможно, Данте. А возможно, Патч. А еще, возможно, Пеппер Фрайберг. Приложив минимальные усилия, Пеппер вполне мог раздобыть мой номер. Не слишком-то вдохновляющая мысль.

Я достала из-под кровати свою свинью-копилку, вытащила пробку-обманку и вытряхнула из нее семьдесят пять долларов. Данте сказал, что завтра в пять зайдет за мной, чтобы отправиться на пробежку по пересеченной местности, а потом бросил презрительный взгляд на мои тенниски и заметил: «Они не выдержат и дня настоящей тренировки». Вот я и собиралась потратить свои сбережения на беговые кроссовки.

Хотя я не относилась к перспективе войны так же серьезно, как Данте хотелось бы, особенно в свете нашего с Патчем секретного плана предотвращения нефилимского восстания, но в его словах о моих размерах, скорости и ловкости была доля правды. Я действительно была меньше, чем любой нефилим, которого я знала. В отличие от них я родилась в человеческом теле: средний вес, средне развитая мускулатура, все среднее, и только прямое переливание крови превратило меня в нефилима. Я была одной из них только теоретически, но не на деле. Мне не хотелось из-за этого становиться легкой добычей, а тихий голос где-то на краю моего сознания шептал, что так оно и будет.

Поэтому я должна сделать все, чтобы стать сильнее.

– А почему нужно начинать тренироваться в такую рань? – это был мой первый вопрос к Данте, но на самом деле я уже знала ответ.

Чемпион мира по бегу, показывающий свой самый лучший результат, будет выглядеть, словно он неторопливо прогуливается, если рядом с ним будет бежать нефилим. Я предполагала, что нефилимы способны развивать скорость до пятидесяти миль в час. Если мы с Данте с такой скоростью будем носиться по школьному стадиону, то стопроцентно привлечем к себе ненужное внимание. А в предрассветный час понедельника большинство людей еще спит, что дает нам с Данте прекрасную возможность чувствовать себя свободно и непринужденно.

Я положила деньги в карман и спустилась вниз по лестнице.

– Буду через несколько часов! – крикнула я маме.

– Мясо в горшочках будет готово к шести, не опаздывай! – ответила она из кухни.

Через двадцать минут я вошла в двери магазина «Камера хранения Пита», направилась в обувной отдел. Я примерила несколько пар кроссовок, выставленных на полке с надписью «распродажа»: Данте, конечно, мог отобрать у меня утро понедельника (у школьных учителей планировалось какое-то совещание или вроде того, так что занятия отменили), но это не значило, что я должна потратить на него еще и все мои сбережения.

Заплатив за кроссовки, я взглянула на время: еще не было и четырех.

Стараясь соблюдать осторожность, мы с Патчем договорились не звонить друг другу в публичных местах без особого повода, но я внимательно осмотрелась по сторонам и убедилась, что совершенно точно никого нет поблизости. Только потом достала из сумки телефон, который дал мне Патч, и набрала его номер.

– У меня есть пара свободных часов, – сказала я ему, идя к своей машине, припаркованной через квартал. – А в Локаут Хилл Парк есть один очень уединенный, очень укромный сарайчик за каруселью. И я могу быть там через пятнадцать минут.

В его голосе послышалась улыбка.

– Ты хочешь соблазнить меня.

– Мне просто нужна доза эндорфинов.

– А уединиться со мной в укромном сарайчике, значит, поможет тебе ее получить?