– Буду весьма вам благодарен. – Эгинеев чувствовал, как пылают щеки, и опустил глаза: уж лучше рассматривать остроносые, украшенные стразами и шелковыми цветами тапочки Революции Олеговны, чем встречаться с не взглядом. Какой позор!

– Сразу поясняю: имя, фамилию, отчество, дату и место рождения спросите у самой Лели, я к ней в паспорт не заглядывала. Понятия не имею, с какой помойки Роман приволок эту Лелю, но с первого взгляда было видно: девчонка – дура. Совершеннейшая, непроходимая дура. Я еще готова смириться с отсутствием хороших манер, неграмотностью и необразованностью. Представляете, она пребывает в полной уверенности, будто Распутин – это такой сорт водки, а крепостной – тот, кто живет в крепости. – Революция Олеговна гневно фыркнула. – Я, конечно, понимаю, образование – еще не повод, чтобы отворачиваться от человека. Тешила себя надеждой, что у девочки просто не было возможности учиться, и пыталась ей помочь, но милое создание упорно отвергало любую помощь. Учеба – не для нашей Лели, ее интересовали модные тряпки, тусовки, подружки и любовники подружек, при этом лексического запаса не хватало даже на то, чтобы описать новое платье или там, к примеру, сумочку. Вместо слов – мат и сдавленные охи-ахи. У Лели душа состоит из тряпок и сплетен. Я вас еще не утомила?

– Нет, нет, что вы, – бодро соврал Эгинеев.

– Итак, Рома привел Лелю не так давно, пару месяцев… Сейчас сентябрь, верно?

– Верно.

– Значит июль… нет, июнь или конец мая. Помню, жарко было, а она в неприлично коротком сарафане заявилась, прозрачный такой, все прелести на виду. Больше всего меня поразила, что сарафан белый, а белье черное, оказалось – мода такая.

– Как Роман объяснил ее появление?

– Никак. Сказал, что Леля отныне будет жить с нами.

– А вы? Согласились?

– Разве мое согласие что-то значило? Помилуйте, кто и когда слушал нотации престарелых родственниц, все молодые свято убеждены, что те, кому старше тридцати, пребывают в глубоком маразме и не способны мыслить здраво. Да, я могла выставить Лелю за дверь, официально квартира принадлежит мне, куплена на мое имя и на мои деньги… пришлось продать старую, приличный дом, пять комнат, два балкона, высокие потолки… Поверьте, для меня этот вопрос весьма болезнен.

– Зачем тогда продавали? – Кэнчээри насторожился. Вроде бы пустяк, квартира, проданная невесть когда. Но, с другой стороны, где квартира – там деньги, и немалые, а, где деньги, там и мотивы.

– Требовалось оплатить образование Романа. На мой взгляд, подобных денег оно не стоило, но разве ж меня спрашивали? Сначала Маша, моя единственная дочь, бросает дом, учебу, друзей ради какого-то проходимца, убегает тайно, врет, будто к подруге на дачу отправляется, а сама на самолет и к своему… Двадцать лет ни звонка, ни письма нормального, только открытки к Новому году, спасибо и на этом. – В железном голосе Революции Олеговны прозвенели обиженные нотки. – Потом звонок в дверь и здравствуйте, появляется на пороге Ромочка, внук мой с письмом от Маши. Дескать, дорогая бабушка, примите, приютите… Вам я кажусь циничной?

– Нет, что вы.

– Не врите. Терпеть не могу врунов. – Революция Олеговна презрительно поджала губы. – Запомните, молодой человек, никогда не спешите сказать неправду, зачастую ложь оборачивается против человека, ее произнесшего. Впрочем, и правда не всегда на пользу.

– Так что же делать?

– Думать, молодой человек, думать. Это единственный универсальный рецепт. К сожалению, ни моя дочь, ни мой внук не применяли данный рецепт на практике, за что и поплатились. Маша отказывала мне в общении на протяжении двадцати лет, но когда Роме понадобилось получить достойное образование, отправила мальчика в Москву. Да, признаюсь, мне было обидно и неприятно, но Рому я приняла, все-таки родной внук… И Машу я всегда любила, родила поздно, в сорок три… Сейчас это нормально, а в мое время женщина, осмелившаяся в сорок три года родить ребенка выглядела… необычно. Воспитывая Машу, я старалась сделать из нее цельного человека, достойного гражданина великой страны, школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, аспирантура, почти готовая диссертация и этот никчемный роман, сломавший ей жизнь. У вас есть дети?