— Мой мальчик вернулся, — улыбается Кейтлин Дрейк.

Вручаю ей цветы. Помогаю держать. Она вдыхает их аромат, бережно кладет на небольшой журнальный столик и крепко меня обнимает. Правда соскучился очень. Еще по старшей сестренке. Но так вышло, что с Соней я созванивался чаще, чем с мамой.

— Что это было в аэропорту?

А вот и отец. Мама поднимает на меня вопросительный взгляд.

— Ты же только приехал, — вздыхает она. — Уже успели поругаться?

— Я ни с кем не ругался, — отвечаю ей. — Ты не против, если я поднимусь к себе?

— Филипп!

Иду к лестнице.

— Фил, твою мать! — рычит родитель.

— Не надо впутывать сюда мою мать, — отвечаю, не оглядываясь, и бегом поднимаюсь на второй этаж.

Надо прикинуть свои бабки, устроиться на работу и снять квартиру. Жить в родительском доме у меня нет ни малейшего желания. Отправляя меня на «воспитание», добрый папа перекрыл все счета, оставив только необходимый минимум. Мне кое-что удалось заработать в Штатах, куда я свалил сразу после армии, но там мизер. Почти все уходило на обучение, аренду жилья и мелкие развлечения. Дмитрий Дрейк лишил меня даже тех бабок, которые я успел заработать в его компании. Предсказуемо и низко. Но просить я не стану. У меня еще осталась гордость.

В моей комнате за два года ничего не изменилось, кроме меня самого. Сдираю со стены плакаты когда-то любимой музыкальной группы, фотки тачек, полуголых баб. Все опадает неровными кусками на пол. На зеркале под креплением несколько фотографий. Сердце на мгновение вздрагивает чуть сильнее. Вытаскиваю глянцевые прямоугольнички. Все в утиль. Я переболел тобой, мой голубоглазый наркотик.

Сгребаю мусор, засовываю в пластиковую корзину для бумаг, утрамбовываю ногой и несу на улицу. Там бочка на заднем дворе. Высыпаю туда, поджигаю. Пламя быстро захватывает в свои объятия куски моей прошлой жизни.

— Ты здесь, — ко мне выходит отец.

— Нет меня, — отвечаю ему.

— Фил, — вздыхает он. — Я ждал тебя.

— Сочувствую, — ищу по карманам сигареты, достаю, закуриваю.

Его бесит, что я это делаю. Именно поэтому демонстративно закуриваю при нем. Глупо. По-детски. Но, блядь! Захотелось! И я делаю то, что мне хочется в эту секунду. Глубоко затягиваюсь под его потемневшим стальным взглядом.

— Я не мог тогда поступить иначе, — начинает отец.

— Я понял.

Хмыкнув, обхожу его, задев плечом. В гараже моя любимая тачка. Скидываю с нее чехол, веду пальцами по глянцевому ярко-красному борту.

— Починили тебя, детка, — усмехаюсь.

— Ты можешь взять ее, если надо, — рядом снова появляется отец.

— Пешком похожу, — накидываю чехол обратно. — Это твои игрушки.

Но, блин, без машины хреново. Позже придумаю, а сегодня меня все равно заберет Марк.

Закончил с комнатой, разобрал чемодан и вытянулся на кровати. Мама тихонечко постучала в дверь, а потом заглянула с тарелкой в руках.

— Я войду?

Киваю.

Проходит, ставит на прикроватную тумбочку что-то очень вкусно пахнущее. Поворачиваю голову, глотая слюну. Тушеное мясо с овощами. М-м-м… Обожаю, когда она для меня готовит. Это чертовски приятно.

— Какие у тебя планы? — спрашивает мама.

— Вечером уеду с Марком. Он что-то задумал, — отвечаю ей, с удовольствием проглатывая первую порцию вкуснятины. — Или ты не про сегодня? К учебе вернусь. Надо закончить. На работу постараюсь устроиться как можно быстрее. Я съеду и не буду раздражать отца своим присутствием. Тебе будет спокойнее, — глажу ее по руке.

— Ты не раздражаешь его. Он очень ждал тебя, Филипп. Переживал. Поговори с ним, — просит она.

— Зачем? — откладываю вилку. — У него есть только его мнение и неправильное. Мое, как ты помнишь, никого не интересует. Смысл мне с ним говорить? Не лезь в это, мам, — подхожу, целую ее в лоб. — Твои мужчины сами разберутся между собой.