— Вон! — ору, не поднимая головы.

Мне надоели пустые лица медсестёр и однообразные вопросы участкового, да и прочие зеваки, с бестактным любопытством заглядывающие в мою пустую душу.

— Привет! — бесстрашный девичий голосок отважно пробирается сквозь мою броню. И будь я проклят, если не слышал его раньше.

Резко отпрянув от стены, оборачиваюсь.

В дверях замечаю девчонку, невысокую, стройную, с огромными голубыми глазами и густой русой чёлкой. Белый халат небрежно накинут на её хрупкие плечи, а на груди болтается огромный бейджик. Я жадно всматриваюсь в тонкие черты её лица, в надежде хоть что-то вспомнить, но снова всё мимо.
— Время посещений прошло, — цежу с горечью в голосе. — Закрой дверь с той стороны!

5. Глава 5. Перевёрнутое имя

Аня.

— Девушка, я устала вам повторять: никакого Соколова у нас в отделении нет! — поправив на носу очки, скрипит мадам бальзаковского возраста в белоснежном халате.

Приёмные часы вот-вот закончатся, а я никак не могу найти, куда на скорой доставили того парня из леса. Отделение токсикологии — моя последняя надежда.

— Да как же нет? — тереблю самодельный бейджик с собственным именем, на атласной ленте болтающийся в районе груди. — Мне врачи со скорой сказали, что отвезут Илью в областную, а раз в общагу он так и не вернулся, значит, всё ещё у вас. Пожалуйста, посмотрите получше: Соколов Илья Семёнович, 18 лет.

— Нет у меня такого в списках! — чувствую, нервы на пределе, но и мне отступать не комильфо: желание поскорее отделаться от возложенной на меня миссии по поиску Соколова вынуждает быть настойчивой.

— Высокий, симпатичный, белокурый, — пытаюсь описать парнишку, но понимаю: всё не то. А потом вспоминаю про личное дело Ильи, которое уже второй день таскаю в рюкзаке. — Подождите, сейчас фотографию достану.

— Девушка, вы издеваетесь? — в женском голосе проскальзывают визжащие нотки. — По-вашему, я каждого больного должна в лицо знать?

— Да такого раз увидишь — не забудешь, — бубню себе под нос и всё же достаю небольшой фотоснимок, сделанный Соколовым для студенческого билета.

— Всё, девушка! Не задерживайте нормальных посетителей! – отмахивается от меня женщина и недовольно качает головой.

— Погоди, Алён! — моей взволнованной собеседнице спешит на подмогу молоденькая санитарка. Стащив с хрупких ладоней громоздкие резиновые перчатки, она подходит ближе и по-свойски присоединяется к разговору. — А как же тот красавчик безымянный, которому память отшибло? Выписали уже? Может, девушка его ищет?

«Красавчик с отшибленной памятью» звучит как-то не очень, но подумать об этом не успеваю.

— Когда, вы сказали, он должен был поступить? – сияет линзами медсестра и, словно вспомнив о чём-то, с важным видом тянется к журналу на краю стола.

— Утром, 25-го, – с готовностью сообщаю и всё же протягиваю фотографию Соколова. — Вот, взгляните!

— Он? — подозрительно кривится та и вопросительно смотрит на санитарку.

— Похож вроде, – неуверенно соглашается девчонка. — Фото, правда, какое-то неудачное, либо сделано сто лет назад.

— А может, молодой человек просто не фотогеничен, как мой первый муж, — развалившись на деревянном стуле, начинает рассуждать та, что постарше. — Того тоже как перед камерой не ставь, всё одно — не фото, а разочарование. Впрочем, он и сам был сплошное недоразумение.

— Неважно! – бесцеремонно прерываю чужие воспоминания. — Можно мне к Соколову?

— К этому только через главврача, — пожимает плечами медсестра и снова приступает пересказывать истории из своей бурной молодости.

— Тогда зовите врача! Я должна поговорить с Ильёй, – требую отчаянно и, схватив в руки бейджик, машу им для важности. — У меня задание от Университета!