Леший, выслушав мутанта, отдал приказ Фоме:

– Ну, в таком случае, подготовь, предупреди всех людей, чтобы паники не случилось. К Умнику-то уже привычные, не должны сильно шарахаться. А кто идёт-то, Умник?

– Все.

– Ц-ц-ц, – покачал командир головой. – Ладно, придут – расскажут.

Фома ушёл. Умник нарисовал когтем на земле крест и, обведя его кругом, пророкотал:

– Погуляю. Недолго.

– Ну, сходи, – одобрительно кивнул Леший.

Вернулся Умник раньше, чем ожидал командир.

– Высший, там карловы! Много. Стадо карлов! Крастер обновился. – Мутант показывал затянувшимся обрубком лапы в сторону реки, из которой носили воду в лагерь.

– О, как. А люди есть?

– Есть. Серые.

– Ага... – задумался Леший и достал рацию.

– Фома, приём.

– Фома на связи. Приём.

– Сюда дуй. Конец связи.

– Чего, батька? – явился вызванный боец.

– Да вон, гулёна наш на кластер наткнулся со свежаками неиммунными и стадо карлов.

– Кого?

– Тьфу, ты! Коров! Пойди глянь, да убери, пока в гости не явились. Нехорошо, что тут коровы поблизости прилетают... – Леший повернулся к Умнику. – Ты родню бывшую в гости не чуешь?

– Не. Только серые, – рыкнул Умник.

– Хорошо. Фома, Арману скажи, пусть перекличку сделает среди наших баранов, и иди.

Боец направился выполнять указания, а мутант остался ждать его на окраине. Как бы хорошо люди не относились к Умнику, но его хождение по лагерю всегда воспринималось крайне негативно. Люди бледнели, зеленели, оседали на подкосившихся ногах, дрожали всем телом и даже падали в обморок, но всё это молча, без визга и криков, что уже, безусловно, радовало. Не все так реагировали, но многие. Другие же, которые Умника не боялись, откачивали трусливых и сильно ругали несчастного мутанта.

Серыми оказались горе пастух и две пары туристов, устроивших пикник недалеко от луга, на берегу реки, уходящей дальше на запад.

Оглядев из укрытия лагерь пока ничего не заподозривших туристов, Фома тяжело вздохнул.

– Дождаться обращения, для души успокоения... или сейчас начать? – думал Фома, наблюдая, как парень в ярких жёлтых кедах и пятнистых спортивках жаловался девушке с зелёными косичками на головную боль и дурное самочувствие, греша на некачественную дурь и палёную водку.

Вскоре из второй туристической палатки показалась взъерошенная голова в дредах, прикреплённая к телу неопределённого пола. За ним выползло нечто, похожее на экваториального попугая.

– Что это ещё за чучелы? – усмехнулся удивлённый Фома. – Кислотники какие-то... – подумал он, разглядывая своих будущих жертв. – Жуткие зомбаки получатся... Ладно, приступим.

Уложив удобнее снайперскую винтовку, взял в прицел девушку с зелёными косичками. Следом уложил парня с дредами. Только после второго трупа радужно выкрашенное чудо заверещало писклявым женским голосом, а парень в ярких кедах попятился, тыча пальцем и таращась на завалившихся друзей, из-под голов которых явно растекалась кровавая лужица. Отработав и его, Фома перевёл ствол на визжащую девчонку и упокоил её навечно. Наступила тишина, лес замер. Осмотревшись, Фома бесшумно пошёл в сторону луга, убирать четвёртого, будущего пустыша.

– Всё, батька, серых упокоил, бурёнок привязал, чтобы не разбрелись, хабар собрал и сдал Арману, пусть разгребает, что куда, а я управился, – боец отчитывался о выполнении задания.

– Хорошо, как раз будут на прокорм этим оглоедам. Умник где?

– Не знаю. Съел полторы коровы, сказал, что погулять пойдёт, и смылся.

– Как явится, пусть подойдёт, разговор к нему есть. А ты, поешь пойди, там Руслана такое рагу мясное приготовила, пальчики оближешь.