Страшно от мысли, что я жила с мужчиной, которого, оказывается, совсем не знаю! Или знаю, но только ту часть, что позволено наблюдать дома: заботливый, серьезный, спокойный. А если это не всё? Если есть другая сторона, так ловко скрытая в черноте карих глаз?

А ещё я никак не могу оторваться от Левона… Вот он рядом, ощущаю его запах, ловлю его взгляды, а сердечко подстраивается под его ритм. Я говорю колкости, а душа ноет! Мне нужно порвать эту синхронизацию длиной в двадцать лет!

Чёрт… Мне было неловко перед Петровым. Я же пошла из вредности, вопреки словам: «Я так сказал!». А Юрий всё видел, понимал, но его совсем не смущала мотивация моего поступка.

При первой встрече он меня сильно оттолкнул. И внешне, и своим диковатым поведением. Нехорошая слава за ним тянется, да и гонор всегда раздражал. Но сегодня он был совсем иным.

Юрий не пытался удержать меня, продлить формальный обед, не искал физического контакта. И лишь когда мы вышли из ресторана, в джентльменском жесте распахнул дверь своего мерина и протянул руку, предлагая помощь.

– Быть может, вам не стоит возвращаться в офис? – Петров скинул маску избалованной мрази, демонстрируя больше человечности, чем представители семейки Куталадзе.

Боже… Неужели я и правда говорю это?

– Если вас не затруднит, то я бы поехала домой, – приходилось часто моргать, только бы не выпустить то и дело накатывающие слёзы. Я коротко отбила сообщение в офис, что уже не вернусь, сбросила стопку уведомлений о пропущенных и закрыла глаза.

Тело чужое. Мысли чужие. Страхи гадкие…

Один шаг, и всё рухнуло, как и предупреждала Света. Это как настольная игра, в которой башня может стоять на шатких опорах, а может рухнуть от неаккуратного движения.

И, кажется, это движение было обоюдным.

И Левон сделал все, чтобы расшатать равновесие. А я этим ужином выбила последнюю опору.

Петров уточнил адрес, дал указание водителю и пересел на противоположное кресло, утыкаясь в ноутбук. Увеличил дистанцию, дал свободу, воздух… В то время как Куталадзе готов был задушить меня своими вопросами.

– Почему вы это делаете? – взяла из подстаканника бутылку воды, вдруг ощутив невыносимый приступ жажды. Откинулась на спинку, бесцельно утыкаясь взглядом в потолок, усыпанный блеклыми диодами, создающими ощущение ночного звёздного неба.

– Потому что женщине иногда нужно просто дать успокоиться. Бог вас создал чувствующими, иначе в мире бы начался хаос, – Юрий говорил тихо, спокойно. – Вы – единственный оплот, на чем держится человечность. Материнский инстинкт, любовь, эмпатия, понимание и сочувствие…

– То есть в базовой комплектации мужчин этих плюшек не установлено? – я усмехнулась.

– Почему же? Есть… Но только рядом с любимой женщиной и в тепле дома. Без вас мы расчётливые мрази, хищники и охотники, – Петров захлопнул крышку лэптопа и поднял на меня взгляд. – Сначала с этим бременем справляется мать, а потом жена… Когда я узнал, что чета Куталадзе разводится, сразу подумал, что на одну молчаливую женщину и холодного беспринципного мужчину в мире стало больше.

– А вы философ…

– Просто наблюдательный, – Петров перевел внимательный взгляд с меня на окно, осматривая жилой комплекс, к которому мы подъехали. – Карина Гурамовна, если вы доверите мне ключи, то я распоряжусь, чтобы ваш автомобиль пригнали к дому.

– Юрий, а давайте сразу договоримся? Между нами могут быть исключительно деловые отношения. Я – главный редактор, вы – писатель, – достала из сумки телефон и не сдержала тяжелый выдох… Больше сотни пропущенных… И Левон, и Липатова и даже мой шеф Пирожок.