От его уверенного, не принимающего возражений тона у меня перехватывает дыхание и тело охватывает легкой истомой, вперемешку со страхом, что в очередной раз отец не потерпит такого надмерного обращения.

И он действительно окидывает его предостерегающим взглядом, на который Орлов отвечает без какого-либо промедления и сомнения.

— Правильно, сынок, — усмешка растягивается на его губах, а я застываю, в неверии врезаясь в него взглядом. — Мне вообще нравится твоя хватка, что ты думаешь насчёт того, чтобы попробовать себя в бизнесе?

Не знаю, как у меня не отвисает челюсть в этот момент. Конечно, ещё с детства я привыкла, что ко мне относятся как к ребенку, а Даню отец ещё до совершеннолетия начал ставить как равного себе. Это обижало и задевало – если бы у меня было желание, смогла бы разбираться в деле отца не хуже брата.

Ему, по сути, изначально повезло, что Данил интересовался бизнесом ещё с юношества, иначе бы никогда не пошёл у него на поводу и не помог в развитии семейного бизнеса – Даня слишком своенравный и отстранённый.

Но сейчас поведение отца вводит меня в шок – обычно в этой семье только мать восхищается Орловым младшим. Ещё и это приторное «сынок»слишком режет слух.

— Бизнес меня не интересует, — устало, но уверенно заявляет Дима.

В голове возникает мысль, что ему далеко не в первый раз приходится повторять эти слова. Она тут же подтверждается тем, как недовольно Игорь Сергеевич качает головой и отводит взгляд.

— Точно, ты ведь у нас спортсмен, — одобрительно кивает мой отец.

И снова в слух буквально резью вбивается странное «у нас». К чему такая напускная показушность? Он ведь даже ко мне относится намного холоднее.

— В прочем, не об этом сейчас, — продолжает он, и поднимает со стола свой бокал с коньяком. — Моё вам благословение. И помните, что всегда можете рассчитывать на нас.

Чистейшее вранье. Когда Даня вдруг захотел переехать от родителей, они восприняли это в штыки. Конечно, отпустить – отпустили, вот только и копейки с родительских денег Даня с того момента не получил. Я никогда не сомневалась, что, если бы он вдруг захотел вернуться жить домой – родители бы его не приняли обратно. Хоть с братом у нас и не самые близкие отношения, но без его присутствия в доме стало ещё тоскливее и невыносимее.

Мы никогда не были близки с братом – мне всегда казалось, что он таит обиду. По крайней мере только в этом я находила причину нашего минимального общения. Но только когда Даня жил вместе с нами, я всё равно ощущала, что не одна в этом огромном мире. И только с его отъездом удушающее чувство начало ощущаться ещё сильнее.

Отчего-то только сейчас я осознала, что подступила к грани и вот-вот должна сорваться в бескрайнюю пропасть. Раньше в голову не приходило, что обратного пути у меня не будет – слишком велико желание поскорее отделится от родительской опеки.

И сейчас это немного напрягло. Ведь я серьезно собралась уйти с родительского дома без особых денег. К тому же ни к кому-то, а к самому Орлову. К чему может привести такой расклад? Явно ни к чему хорошему – козырей в рукавах у меня больше не осталось. Правда, и пасовать теперь уже не собиралась. Прорвусь.

Родители продолжили активно обсуждать то, как всё-таки проницательны они оказались. От этого хотелось лишь устало закатить глаза и покачать головой.

Они задавали вопрос за вопросом, а мы лишь синхронно подтвердили, что действительно разобщались в ледовом дворце.

И отчасти, тут не одно вранье. Я и правда не единожды замечала Орлова, после своих тренировок. Только вот он не заметил моего присутствия не разу.