Вечер проходит откровенно скучно, мои ожидания насчет нового образа не оправдались, ведь Нурлан словно и не заметил изменения во мне.

Что ж, придется действовать по-другому.

– Едем домой, – подходит ко мне Лан.

Я упустила его из виду и, честно сказать, уже начала думать, не уединился ли он с какой-нибудь фифой. С него станется.

– Ты что, пьян? – шепчу я, почуяв пары алкоголя.

– А ты что, уже строишь из себя жену? – приподнимает он бровь. – Поехали, я не нуждаюсь в нравоучениях. Поймаем такси.

– Так мы поэтому не взяли твою машину? Ты изначально планировал надраться?! – не могу я успокоиться.

Бокал шампанского – это одно, но от него явно разило чем-то покрепче! Моему возмущению просто не было предела!

– Надраться? Что за слова? – хмыкает он, беря меня под локоть и тяня к выходу.

– Какой стыд! – качаю я головой.

Я просто ненавидела тех, кто пьет!

– Воровка говорит про стыд, – хмыкает он, забирая нашу верхнюю одежду.

– Я не воровка! – возмущаюсь я.

– Ага, – закатывает он глаза.

Мы выходим на улицу, и Нурлан ловит такси, называя наш адрес. Дорога проходит в тишине, что только радует, ибо меня просто рвет на части от негодования.

– Я сама разберусь с няней, иди сразу к себе, – прошу я его, стоит нам ступить на порог квартиры.

– Ишь как раскомандовалась, – пребывая в приподнятом настроении, закатывает он глаза, но, к моему облегчению, слушается. Раздевается и, бросив свое пальто как попало, топает прямиком к себе в спальню.

Со вздохом вешаю небрежно брошенную вещь в встроенный шкаф и, раздевшись сама, иду в гостиную.

Оплачиваю услуги няни, благодарю пожилую женщину и решаю принять вместе с пухликом ванну. Мне просто необходимо смыть с себя разочарование вечера.

– Будем купаться и спать, да? Зря я всё же позволила тебе спать вечером, – смотря на часы, сетую я, ведь уже почти одиннадцать, а ребенок всё еще не спит.

– А-ха-х! – восклицает малыш, как всегда довольный, когда я беру его на ручки.

– Скучал, мой сладкий? – прижимаю его ближе, вдыхая сладкий запах.

Иду вместе с ним в свою комнату и, взяв, во что нам обоим переодеться, иду в ванную. У Нурлана она своя, а вот я пользуюсь той, что находится рядом с кухней.

– Поплескаемся, да? Прям как ты любишь, – не удержавшись, целую его в макушку. Вот как он может быть таким сладким?

Набираю ванну и щедро лью в нее детский гель для душа. Не рискую использовать пену для ванн, так как не нашла предназначенную специально для детей.

Мы с пухликом плещемся, пока не остывает вода, малыш это дело очень любит и выглядит до того довольным, что мне даже жалко спускать воду и браться за лейку, чтобы смыть пену.

– Ну ничего, это не последнее купание, – улыбаюсь я, когда заворачиваю его в полотенце, а он корчит недовольную мину.

– Яй! – издает Рустик один из своих звуков, на которые пока способен, и прикрывает глазки.

– Вот и волшебное свойство горячей ванны, – воркую над ним, быстро надевая на себя банный халат и неся его в свою спальню. – Сейчас наденем пижамку и спать! Я… Ой! Ты что тут делаешь? – хмурюсь я, обнаружив на своей кровати Нурлана.

Мужчина всё еще был в своей черной рубашке и брюках, только рукава закатал да спустил несколько пуговиц, из-за чего открывался соблазнительный вид на верх его груди, покрытой волосами.

– Мне скучно, – заявляет он. – Развлеки меня. Должна же быть от тебя польза, – явно пребывая навеселе, требует он. Неужто еще не протрезвел?

– Я тебе что, клоун?! – возмущаюсь я, слишком недовольная тем, что он пил. Даже его красота сегодня не отвлекает меня от этого недовольства и разочарования. Нет, я, конечно, всегда знала, что он не святой, но знать и видеть – совершенно разные вещи.