Яров присоединяется ко мне через пять минут. Встает рядом и замечает, разглядывая картину:

- А ты молодец. Умеешь постоять за себя.

- Ну ты же говорил, что у меня есть зубы, - я поворачиваю к нему голову. - Не люблю, когда оскорбляют. Тем более незаслуженно. 

Он несколько секунд рассматривает меня, потом снова отворачивается к картинам.

- Придется вложиться в фонд твоего отца, - замечает мне.

- Почему придется?

- Ну зачем-то же я сюда пришел. 

- В такое дело стоит вкладываться. Разве нет?

- Конечно. Часть моей прибыли всегда расходится по фондам. Слишком много людей болеет, к сожалению, всем не поможешь. Ну ладно, не будем о грустном. Пойдем еще поболтаемся тут полчаса, и можно валить. Шампанского хочешь?

- Нет.

- Точно, забыл, станешь неадекватной и начнешь танцевать на столе.

- Очень смешно. 

Мы уходим через сорок пять минут, на улице приятная теплая погода, и я вдруг предлагаю:

- Может, пройдемся немного, набережная недалеко.

Влад только пожимает плечами. 

- Почему бы и нет.

Вскоре мы идем рядом неспешным шагом, пока мимо нас снуют люди и едут машины. 

- Любишь Москву? - спрашиваю Влада. Он думает, потом отвечает.

- Не знаю. Привык к ней, она, как компьютерная игрушка, втягиваешься в ее ритм и уже не можешь остановиться. Постоянно надо куда-то бежать, что-то делать, двигаться. И постоянно прокачивать скилы, наращивать темп. Не развиваешься - убит. Остановился - убит. Не вник в новое правило - убит. 

Влад смотрит куда-то вперед, неспешно шагает, сунув руки в карманы, а я слушаю его и снова удивляюсь. В этом человеке удивительно гармонично сочетается беспардонность и глубина мысли, жесткость и вот такое мягкое спокойствие. 

- Но ведь нельзя же до конца жизни бежать, - говорю несмело. Яров усмехается.

- Нельзя. Проблема в том, что для многих это и становится смыслом жизни. 

- И для тебя?

Влад еще какое-то время молчит, потом встает передо мной, разглядывает.

- Жалеешь, что согласилась на это все? - задает вопрос, я тушуюсь на мгновенье. 

Ищу внутри себя ответ и не нахожу однозначного. Нет, я не могу сказать, что мне нравится происходящее, оно слишком новое, слишком странное, и я все время нахожусь в напряженном ожидании следующего момента. И в то же время я словно шагнула на другую ступень, изменила свою жизнь, и теперь наблюдаю, как это изменение отражается на мне. И в этот самом факте изменения есть хорошее. По крайней мере, мне так видится.

- Не знаю, - отвечаю честно. - Это все… очень странно. 

- Привыкнешь. 

- Наверное. Просто тяжело, знаешь, следить за каждым своим шагом, думая, как это может сыграть в нашей ситуации. Начинаешь загонять себя в рамки, не понимая, что стоит делать, а что нет.

Яров смотрит на меня, а я теряюсь, до того у него сейчас внимательный взгляд. А потом он спрашивает:

- Высоты боишься?

- Что? - хмурюсь в удивлении. - Высоты? Нет. А что?

Яров вдруг подхватывает меня и ставит на каменное ограждение набережной. 

- Ты с ума сошел? - выдаю на выдохе, хватаясь за него.

- Я тебя страхую, пошли.

Он держит мою руку, я смотрю в изумлении.

- Ты серьезно? - спрашиваю по-дурацки.

- Похоже, что я шучу?

Еще смотрю, а потом медленно выпрямляясь, сжимая руку Ярова.

- А если я упаду?

- Я тебя вытащу. Я отлично плаваю, а вода теплая. 

- Ты ненормальный.

Делаю несколько неуверенных шагов вперед, то и дело косясь в сторону воды.

- Зачем это? - спрашиваю Влада.

- Чтобы ты поняла, что нет никаких границ поведения, кроме тех, что ты сама себе выстраиваешь. И что будучи женой политика, ты можешь себе позволить гулять по ограждению набережной.