Встряхиваю головой, отчего тяжелые русые пряди рассыпаются по плечам и спине. Заколки не выдерживают и выскакивают, застучав по светлому кафелю.

- Давайте посмотрим, - командует доктор.

Морщась, я стараюсь наклониться к застежке ботильона.

- Я сам, - Полянский садится передо мной на корточки и перехватывает мою ногу за лодыжку.

- Нет, нет! Не надо! – меня бросает то в жар, то в холод от его прикосновений. – Я справлюсь.

- Это не обсуждается, - отрезает он.

С немой просьбой смотрю на врача, но мужчина в белом халате что-то заполняет в своем планшете и не обращает на меня никакого внимания.

Сергей перехватывает мою ногу, приподнимает, заставляя носочком упереться ему прямо в колено.

Голубые глаза на секунду отвлекаются от поиска застежки и скользят вверх по грязным разодранным колготам, оглаживают стремительно синеющее колено. Светлые брови хмурятся.

Взгляд скользит дальше, вверх за стрелками на колготах.

Кадык на широкой шее дергается, мужчина шумно сглатывает.

Запоздало понимаю, какой вид ему мог открыться. Я сижу на кушетке практически на уроне его глаз, задрав ногу.

Дергаюсь.

- Больно? – Сергей возвращается к застежке. Ловко расстегивает молнию. Придерживая мою ногу, он стягивает ботинок. Его горячие пальцы словно случайно касаются местами обнаженной кожи.

Меня в сотый раз встряхивает.

Прямо на глазах моя стопа, извлеченная из плена неудобных туфель, распухает до каких-то немыслеммых размеров.

- О, нет, - стону в голос.

- Интересно, - рядом появляется доктор и принимается мять и гнуть и без того больную ногу.

После сдачи всех анализов, рентгенов и докторов, мне ставят диагноз - подвывих голеностопного сустава и небольшое растяжение связок. Слава богу, не перелом.

- Спасибо! – я искренне радуюсь, когда с нами прощается лечащий врач. – Пришлите мне, пожалуйста, счет…

Я пока и думать боюсь, в какую сумму мне обойдется это «лечение». Тима болеет, ему постоянно нужны лекарства, еще и я тут со своей ногой.

- Но, - травматолог замирает и испуганно косится на Полянского. – Все уже оплачено.

- Вот как? – я медленно перевожу взгляд с врача на Сергея.

- Да, - как ни в чем не бывало отвечает тот. – Поэтому мы можем идти.

- Но я…

- Расскажешь по дороге, - он снова подхватывает меня на руки так легко, словно я совсем ничего не вешу.

И под моими ладошками снова тревожно и сильно бьется его сердце.

- Обувь госпожи Стешак!!! – несется нам вслед голос администратора. Выглядываю из-за плеча Сергея.

На высокой стойке администратора стоят мои многострадальные, безумно красивые ботильоны.

- Выкиньте! – заявляет Полянский, не оборачиваясь. – Они ей больше не понадобятся!

- Что??? – я пытаюсь вывернуться из его рук. – Девушка, не выбрасывайте, я за ними вернусь. Обязательно!

- Маря… - замирают от такого личного обращения. Всего несколько человек так называют меня. И когда-то Полянский мог быть одним из них.

Закусываю губу, стараясь не разреветься прямо перед ним.

- Маря, не дуйся. Тебе это не идет, - он усмехается, сдувая с моего лица тонкую прядь.

Ощущаю на себе его изучающий взгляд. Но упрямо смотрю прямо перед собой и молчу.

- Ты ведь тоже узнала меня, да? Не молчи!

- Я не понимаю о чем вы, Сергей Сергеевич, - говорю и осекаюсь. Испуганно и затравленно смотрю в его лицо.

- Понимаешь, Маря, - его губ касается лукавая улыбка, обнажая идеально ровные зубы. – Я же не представлялся тебе. А при тебе меня никто не называл по имени-отчеству…

Паника накатывает на меня. Дышу урывками, судорожно ища выход.

- Вам нужна помощь, господин Полянский? – рядом возвышается охранник. На его лице замирает выражение наивысшей услужливости и покорности.