Я уселась, переводя дух и озираясь по сторонам, словно ребенок, попавший в сказку. Стюард тем временем (кажется, это был другой парень, но очень похож на первого) принес мне латте, и я удивилась: откуда знают о моем любимом кофе? Но тут же догадалась: досье. Наверное, там указано всё вплоть до размеров моей одежды и, pardonne-moi, предпочитаемом виде средств женской гигиены.

Осторожно взяв бокал и грея об него чуточку продрогшие пальцы (хотя скорее это было из-за адреналина), я отпила чуточку и поставила на место, поскольку неожиданно у меня перехватило дыхание. Я вспомнила одну страшную, жуткую, непозволительную для журналиста вещь: у меня нет загранпаспорта! Гражданский там, в сумочке, но заграничный! Ведь его же надо было оформлять заранее, а я не успела бы тогда с Бельским в Швейцарию – документ изготавливают почти месяц, и даже если ускорить процесс деньгами, всё равно получится пара недель.

– Что случилось? Ты так сильно побледнела, – сказал участливо Бельский.

– Простите… – проговорила я (все никак не могу до конца перейти с ним на «ты»). – Мне так стыдно. Я такая идиотка… Господи, – закрыла лицо руками, чтобы не разреветься.

– Да что произошло?

– Я не смогу с вами полететь, извините меня, – пробормотала сквозь ком в горле и подступившие к глазам слёзы. Встала и направилась к двери.

– Лана, остановитесь и объясните толком, что произошло! – потребовал Бельский строгим голосом. Он тоже по-прежнему путался, говоря мне то «ты», то «вы».

Остановилась. Горько вздохнула. Развернулась и промямлила, глядя в пол:

– У меня нет загранпаспорта…

– Фух! – выдохнул супруг, и мне даже показалось – весело. Нашел чему радоваться. А может, так и хотел – поиграть со мной в кошки-мышки? Но он не мог знать, есть у меня… или мог? С его-то возможностями! Я прищурилась, глядя на Бельского. – Я-то думал что серьезное приключилось. А тут всего-то бумажка.

– Без этой бумажки меня за границу не пустят, – ответила я. – Между прочим, вообще не понимаю, как сюда пустили.

– Потому что это мой личный самолет, – ответил супруг, белоснежно скаля зубы. – И чтобы попасть на борт, нужны не документы, а моя добрая воля.

– Интересно, а ваша воля на таможенников Швейцарии распространяется? Слышала я, что эта страна, в которой нет коррупции.

–Да успокойтесь вы, – рассмеялся Бельский. Сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда какой-то документ в красной обложке. – Вот, возьмите.

– Что это?

– Ваш загранпаспорт.

– Но… как…

– Секрет фирмы, дорогая супруга, – хмыкнул миллиардер.

Я подошла, пылая праведным гневом. Чего мучил-то?! Просто сказал бы, что удостоверение личности имеется, и всё. Так нет, надо было спектакль устроить. Ну, фанфарон! Устрою я тебе как-нибудь промывку мозгов! Взяла паспорт, развернула. Проверила. Всё верно. Сунула в сумочку. Уселась в кресло и демонстративно повернула голову к иллюминатору, изображая обиду.

– Завтракать будем, дорогая супруга? – спросил Бельский.

– Не называйте меня так, – ответила недовольно.

– Как же мне к вам обращаться? Светлана Николаевна?

– Лучше всего.

– Боже мой, какие мы строгие, – поёрничал Бельский. – Ну прямо «Былое и думы».

– В каком смысле?

– В прямом. Неужели не читали? Я думал, на филологических факультетах по-прежнему изучают творчество Чернышевского.

– Ошибочка. Я училась на журналистике.

– Верно. На отделении журналистики. Факультет, насколько я помню, ваш назывался филологическим. Жаль, видимо, нынешний уровень образования совсем уже скатился.

– Можно подумать, ваш был лучше. Хотите сказать, что всё это, – я обвела салон глазами, – вы купили только потому, что хорошо учились?