— Не собираюсь я с ним спать.

— И зря… — не унимается сестра. — Он действительно тебе подходит. Ты у меня теперь такая красотка стала, стройняшка, да еще и привлекательная очень. И он видный… статный. Марин, — Аня садится рядом. — И правда присмотрись.

— Как ты себе это представляешь?! Мне к нему подойти и предложить узнать друг друга через постель?

— Я забыла, что ты у нас неопытная, — сетует сестра. — В соблазнении много не смыслишь. Но если решишься — я тебя научу.

— То-то я смотрю ты научилась, — киваю на ее живот. — И где твой “состоятельный мужчина”?

Аня поджимает губы и, молча встав с кровати, выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Я ее обидела, сама это понимаю, но и ее предложение выходит за рамки. У нас с Турбиным — чисто деловые отношения. Но доклад я, все же, отбрасываю. Он действительно бредовый. Что там писать? Я не могу просто взять и выдать то, что придет в голову. Откуда я знаю, что друзьям Турбина придет в голову спрашивать?

Вечером выхожу из комнаты, чтобы найти Данилу. Предварительно кручусь перед зеркалом, делаю укладку, но обхожусь без макияжа. Не для Турбина, конечно, но контракт предусматривает быть всегда привлекательной и манящей. Вряд ли ему понравится, если я вдруг приду к нему с нанесенной на лице глиняной маской, хотя… на выражение его лица при таком раскладе я бы посмотрела.

Прежде чем отправиться в кабинет к Даниле, иду к сестре. Наш небольшой разлад действует мне на нервы. Мы с Аней никогда не ссорились. Даже когда она сообщила, что никаких отношений у нее с ее мужчиной не сложилось, но она беременна и будет оставлять ребенка. Я, конечно, была шокирована. Аня хотела познакомить меня со своим Максимом, но так и не успела. В один день вернулась домой в слезах и с положительным тестом в руках.

Аня толком так и не рассказала, что у них там произошло, а потому я не должна была тыкать ее в это.

— Не спишь? — толкаю дверь ее комнаты.

Аня не поворачивается, продолжает лежать на кровати, и я все же вхожу внутрь. Подхожу ближе и вижу, как подрагивают ее плечи.

— Эй… — присаживаюсь рядом. — Это из-за меня, да? Ну чего ты, Анечка? Это я, дура такая… ляпнула, не подумав.

— Я скучаю, — вдруг заявляет сестра. — Знаю, что он мудак редкостный, а все равно скучаю.

Ее заявление оказывается для меня неожиданностью. Аня плакала из-за отца своего ребенка лишь единожды. В тот самый день. Ни разу после я не видела, чтобы она грустила, хотя поводов у нас с ней было предостаточно. То нехватка денег, то токсикоз, то мое увольнение. Но Аня всегда была лучиком света и сгустком позитива. Сейчас она другая. Растерянная и грустная.

— Ничего не могу с собой поделать. Все еще люблю. Когда вспоминаю — плачу без остановки, как сейчас.

— Прости, что напомнила.

— Я никогда не забывала, — хмыкает Аня. — А ведь он даже о ребенке не знает. Живет там с этой своей…

— Анют… — аккуратно касаюсь ее плеча. — Может, расскажешь, что у вас случилось?

— Да ничего. У него появилась другая, а я оказалась ненужной. Мудак он, вот и все происшествие. А я дура, уши развесила.

— И ничего не дура. Теперь у тебя будет замечательная дочка, а у него кто?

— Никого, — кивает Аня и на ее лице появляется неожиданная улыбка.

— Вот именно!

— И ты меня прости. Ну этих богатых мужиков… не вздумай в этого Турбина влюбляться… мне кажется, он с Максимом — одного поля ягоды.

Я лишь коротко киваю. У меня у самой в планах никакой любви нет. И привязанности тоже. Лишь холодный расчет. С ним я и иду в кабинет к Турбину. Останавливаюсь и громко стучу в дверь. Надеюсь, он там, но мне почему-то никто не отвечает.