Жаль, нельзя достать телефон и сфотографировать Фирсова. Реакция у него такая, как я и предполагала, это глубочайший шок. Впрочем, у его родителей не меньший. Если бы они сейчас взглянули друг на друга, обман раскрылся бы. Но, к счастью, все пялятся на меня.

- Дорогой, неужели, ты им не рассказывал? – подхожу к Павлу и беру того под локоть, незаметно щипая. Он дергается, но выражение лица меняет. – Признаться, я думала, вы знаете о нашей Никусе. Пашенька очень хорошо с ней ладит, я не нарадуюсь.

- А-хах, да, - Фирсов пытается улыбнуться, - чудесная девочка. Уроки вместе делаем.

- Да, он ее балует, - качаю головой. - Я говорю, во втором классе надо уже самой, но они считают иначе. Искренне наслаждаются общением друг с другом.

- Всегда знала, что воспитала мальчика правильно.

Кажется, внебрачному ребенку радуется только Анфиса. Наверное, для нее это показатель того, что я в состоянии ей родного внука или внучку родить.

Ох, ладно, развлеку как-нибудь женщину, авось, не проколюсь. Это Фирсову нужно быть осторожным, совсем не умеет импровизировать. А во мне явно сидит нереализованная актриса.

И она обязательно предъявит Павлу счет за услуги.

- Сегодня чудесная погода, солнышко светит, снег на завтра обещают. Вы, наверное, соскучились по зиме? – завожу светский разговор с матерью Фирсова.

Мужчины остались в офисе, и славно. С его отцом сложно находиться рядом, аура давящая. Плюс - мы не разработали стратегию, не согласовали, как познакомились, почему решили пожениться. Проколемся на раз.

Ой, а эти вопросы и Анфиса задать может. Расскажем с Павлом разные версии, и пропал мой бонус от Фирсова, новогодняя премия от Геннадия Петровича, да и вообще работа. Такие могут выгнать, не подумав, что не виноватая я, это все они.

- Ты знаешь, Дашенька, совсем немного. Мы ведь иногда посещаем лыжный курорт в Швейцарии, - отвечает Анфиса.

Н-да, в Европу они, значит, ездят, а к родному сыну нет. А ведь территориально он гораздо ближе находится.

Невольно проникаюсь сочувствием к Павлу. Сейчас модно разбирать психологические травмы, нанесенные родителями, он был бы кладезем для психолога.

- Ясно, - паркуюсь у школы. – В машине посидите, хорошо? Там строго с посетителями, лишних не пускают.

Конечно, я преувеличиваю, но надо ведь как-то Нику посвятить в происходящее. Только бы она согласилась на притворство.

- Да, Дашенька, иди, - улыбается Анфиса.

Киваю ей и спешу в здание.

- Привет, котик, - целую дочь.

- Почему ты тут? Где бабушка? Тебя уволили с работы? – Ника косится с подозрением.

Да, мой ребенок мыслит, как пессимист.

- Нет, милая, пока держусь. Но у меня появилось одно задание, для которого понадобится твоя помощь.

- У меня много домашнего задания, а математику я вовсе не люблю.

- Нет, ты не будешь ничего решать, не волнуйся.

После недолгих переговоров приходим с Никой к согласию. Она получает куклу, которую можно кормить, а она потом ходит по-настоящему на горшок. А я еще одну актрису. Фирсов не расплатится.

- Ой, а вы моя новая бабушка, да?

Сажаю Нику в машину, а она с наскока устраивает представление. Лишнее, как по мне.

- Нет, - отвечаю резче, чем следовало. – Это мама Паши.

Дочь насуплено отворачивается к окну.

- Это правда, малышка, но ты можешь называть меня бабушкой, мне будет приятно, - говорит Анфиса.

- Хорошо, спасибо, - Ника кивает, но, поймав мой предупреждающий взгляд в зеркале заднего вида, замолкает.

Пока единая стратегия с Фирсовым не выработана, лучше побольше молчать, ведь точно забудем, что там и кому врали.

- Сейчас съездим за пирожными и к нам, - предупреждаю всех и выруливаю.