– Может, перевезти его в Москву? Организую вертушку, и… – начал было я.

– Ни о каком перелете и речи быть не может! Человек после инсульта, не хватало ему только этих волнений! – нервно перебил меня врач. – Или вы мне не доверяете?! Врачу с тридцатилетним стажем! – переходя от волнения к возмущению, напыжился пожилой доктор Айболит.

Вообще-то, Альберт Станиславович, но Айболит подходило ему намного больше. Вон даже очки с бородкой имелись.

– Ну что вы, доктор! – тут же дал я заднюю, не желая конфликтовать с тем, от кого зависело здоровье деда. –Сделаем всё, как вы скажете!

– Ох, горе-то какое! Хозяин, никогда не хворавший, слег! И всё из-за ваших бесконечных споров! Привели бы в дом жену, родили бы наследника на радость деду! – причитала Маржа с той минуты, как я вошел в дом.

– А я думал, семью заводят на радость себе, – не удержавшись, съязвил я, уплетая без особого аппетита суп, приготовленный заботливой помощницей деда. – А оно вон как.

– Хватит нести чушь! Для себя вы никогда ее не заведете! Так хоть ради дедушки…

– Всё, я спать! Спасибо за ужин, – встал я, так и не доев. Какая уж тут еда, когда над ухом так трещат.

Утром отправился в больницу, не зная, как вести себя и что говорить. Больному человеку многого не скажешь. А зная деда, он, как и Маржа, начнет наседать на меня, пользуясь своим положением больного. Конечно, плохо так думать, но я слишком хорошо знал своего деда и, конечно же, оказался совершенно прав на его счет.

– Вот помру, а правнуков так и не увижу, – сел он на любимого конька. – Чувствовал, что надо, что опаздываю. Упустил я тебя, Багир. Недоглядел где-то в твоем воспитании.

– Ну что ты такое говоришь, дед? Какое помру?! Тебе еще жить и жить!

– Да для кого же мне жить-то? Ты вон живешь в своем Краснодаре, даже не думаешь остепениться и осесть! Для кого ты свои миллионы зарабатываешь? Что после себя оставишь?

Я лишь молча кивал, соглашаясь, пока не пришел врач и не выгнал меня, заявив, что я волную его пациента.

– Вы поймите, ему нельзя волноваться. Любое волнение и стресс напрямую сказываются на его и так нелегком состоянии.

– И что делать? Я ему ни слова не сказал! Дед вбил себе в голову чушь о правнуке и ни о чем не хочет больше думать! – всплеснул я руками.

– Ну так дайте ему то, что он хочет! – посмотрел на меня врач как на дебила.

– Вы сейчас шутите? Мы о ребенке сейчас говорим! Его за две минуты не сделаешь... Ну нет, конечно, сделаешь, но на то, чтобы он родился, нужно месяцев так девять, – фыркнул я.

– Так дело же не в самом ребенке. Дело в надежде!

– В Надежде? – переспросил я, почему-то вспомнив уборщицу вместе с ее готовым ребенком.

– Вот именно! В надежде! Ему нужна лишь капелька, чтобы вернулся вкус к жизни.

Ох и опасная же мысль пришла мне в голову.

Надя

– Что значит, освободить?! – с отчаянием взглянула я на хозяина квартиры, в которой снимала комнату.

Нашу родную однушку, унаследованную отцом от его родителей, пришлось продать, еще когда тот попал в аварию. Те деньги быстро ушли на несколько операций и содержание отца в частной клинике, от которой вскоре всё равно пришлось отказаться.

Так, продав квартиру, я сняла комнату у пожилой склочной пары.

– А то и значит. Дочь к нам приезжает. И, судя по всему, надолго. Вон как ты, с довеском, который папаше оказался не нужен, – кивнул он на Лёву, которого я укачивала на руках.

– Мой сын не довесок! – возмутилась я. – И вы не можете меня выгнать! О таких вещах надо предупреждать заранее! Я заплатила за месяц вперед! Куда я пойду?

– Еще как могу, это моя квартира. И договора аренды я с тобой не составлял. У тебя время до завтра. Иди куда хочешь! – фыркнул он напоследок и, хлопнув дверью, ушел.