- Пааап.., - не зная, что сказать, пытаюсь остановить этот пыл.

- Что «пап»?! – совсем расходится. – Даже Аслан женился! А он, между прочим, младше тебя! У него уже второй ребенок на подходе! Казалось бы, Аслан! Человек, который никогда не улыбается! Всегда бирюком жил! А сейчас?! Посмотри, какую принцессу он из Катерины сделал!

- Аслан не показатель, пааап.., - морщусь, поскольку после женитьбы брата меня стали подгонять еще больше.

- Как это не показатель?! – отец, кажется, чуть ли не подпрыгивает. – Вот тебе сколько лет?! Тридцать пять уже! Аслан, Слава всем Богам, хоть в двадцать семь женился! А ты?!

- А я решил, что.., - не успеваю придумать ответ, как отец опять перебивает.

- А ты решил раньше времени нас с матерью в могилу свести! – хлопает себя по ногам. – Ты решил, что я буду плохим дедом?!

- Это здесь при чем? – смотрю с недоумением.

- Сейчас все при чем! – отсекает и складывает руки на груди в обиде. Но ненадолго. – Вон Амирчик! Маленький разрушитель. Весь в мать. Вчера дяде Ахмату всю скотину распустил. Всем аулом ловили. А сколько радости он приносит своим бабушкам и дедушкам!

Да. Ловили вчера. По всем окрестностям собирали. Беременная Катя не оценила скорость роста сына. Еще в начале лета он не доставал до задвижек…

- Я тоже так хочууу, - бьет себя в грудь. – Я тоже хочу, чтобы мне внук сарай сжег! Вон их сколько стоит! Я что их зря строил что ли?!

- А Амирчик дяде Ахмату сарай сжег? – смотрю на него с удивлением, потому как пропустил этот момент.

- Не дяде Ахмату, - поясняет отец спокойнее. – А Лиде и Косте. Сватьям.

- Как так получилось? – не верю, что трехлетнему ребенку дали в руки спички.

- Я же говорю, весь в мать. Вилку от чего-то вставил в розетку в сарайчике. Она искрить начала. Напугался бедный Амирчик, убежал. Ничего и никому не сказав…

И на это меня толкает собственный отец…

- Я тоже хочу бегать за внучком, когда его приведу к себе на производство, - с нехарактерным для него нытьем начинает говорить отец. – Станки работают, а никто за ними не стоит! Все за ребенком паровозиком бегаем и кричим: «Ай-яй-яй, Васо! Не кидай котенка в циркулярку!».

- Васо? – хмурюсь.

- А что? Внук – Васо, внучка – Таира, - смотрит на меня широко раскрытыми глазами. – Нет, на именах я не настаиваю, конечно. Но когда они у внуков есть, пусть и воображаемых, мечтать как-то приятнее.

Молчу. И решаюсь на отчаянный шаг.

- Пап, - подсаживаюсь к нему на диван, - я просто не хотел говорить…

Отцу явно нравится мое вступление. Он аж шею вытянул.

- … Но у меня уже есть на примете…

- Слава Богам! – вскидывает руки к потолку. – Мой сын нормальный!

- Чего?! – впору мне подскакивать.

- Ничего-ничего, - отмахивается отец, - это я так… Телевизора насмотрелся. Ну-ну, кто она?

Запинаюсь, быстро все обдумываю, и выдаю:

- Русская, - практически обреченно киваю головой. – Вы же не будете против?

- Сынооок, - убеждает отец, - пусть хоть русская, хоть татарка, немка, бедовая или сумасшедшая! Мы всех примем!

И вот еду домой. Опять в раздумьях. Почему именно русская? Да потому что такую найти было легче для откровенной фикции. Девушек в своих окрестностях в жены понарошку не возьмешь.

Из воспоминаний о разговоре с отцом выводит тихий хлопок справа. Поворачиваю голову. Соня надувает пузыри розовой жвачкой и лопает их ногтем. Она довольно быстро собралась. Вручила мне чемодан, поправила джинсовый комбинезон и плюхнулась в машину. Отцу только из машины помахала. Складывается ощущение, что относится к делу несерьезно.

- До института, где училась? – начинаю узнавать свою невесту больше.