— Да пошел ты со своими деньгами! Я всего лишь хотела по-человечески тебе помочь, но вижу, что для тебя имеют значение только деньги. — Выхожу, хлопнув дверью.

Ну и чего тут стыдиться? Кто-то пауков боится, кто-то летать. Передо мной можно вообще не красоваться, что же я, не понимаю, что мужчины тоже люди, а не супермены?!

Когда я возвращаюсь на свое кресло, Серега еще спит, похрапывая все в той же позе, моего отсутствия он даже не заметил.

Перед посадкой Никита возвращается к нам. Выглядит он, мягко говоря, хреново и даже не огрызается больше на меня. Пристегнувшись, сидим молча, каждый погруженный в свои мысли. Не хочу с ним говорить и с удовольствием не видела бы. Но теперь у меня не получится сбежать, у такого маньяка, как он, все везде схвачено. Влипла я в историю! И как из нее выходить, я пока не знаю. Вероятнее всего, придется согласиться на все требования Никиты, пока выхода я не вижу. Да и страшно идти против воли такого могущественного человека. Он же меня может как букашку раздавить.

Стоит нам только почувствовать под ногами твердую землю, мой мучитель заметно оживляется.

— Ты же говорил, что будет море, — не сильно понимая, где мы находимся, осматриваюсь по сторонам.

— И не обманул. Охотское тебе не подходит?

Наверное, нереально научиться различать, когда он шутит, а когда говорит серьезно, если и то и другое он делает с каменным лицом.

— Больше всего мне подходит моя однушка. Лучшее место на свете. У меня в холодильнике стоит наивкуснейший плов. Теперь он пропадет, — вздыхаю с огорчением, вспоминая аромат, который разносился по всей кухне, когда я готовила.

— Ты еще и готовить умеешь?

Да с какими женщинами он дружбу водил? Они вообще, что ли, к плите не подходили? Хотя, наверное, он встречается исключительно с наследницами многомиллионных состояний. У них прислуга все делает.

— Почему тебя это так удивляет?

— Не эскортница, а многостаночница. Может, ты и крестиком умеешь вышивать? — смотрит на меня внимательно, словно решил наконец-то присмотреться.

— Умею, конечно. И шить, ну, почти. Ходила на курсы кройки и шитья. Но когда на мне сломалась вторая швейная машинка, меня выгнали. И хватит меня уже эскортницей называть.

Едва мы выходим из аэропорта, как тут же за нами приезжают машины, которые повезут нас в гостиницу. Грубо взяв меня за локоть, Серега толкает в салон автомобиля.

— Грубиян. Совсем не умеешь обращаться с девушками, как и твой хозяин, — ругаюсь, потирая руку после сильного захвата.

— Это чтобы глупости в голову твою кудрявую не лезли.

Мы останавливаемся возле здания гостиницы, подходим к милой девушке на ресепшене. Конечно же, нас заселяют в люкс. Когда мы заходим в шикарный номер, Никита снимает пиджак, первым делом моет руки, чистюля хренов, и устало опускается на диван. Откинувшись на спинку, прикрывает глаза. Все еще бледный и осунувшийся. Даже у всесильных миллионеров есть свои слабые места.

— Мне надо несколько часов поспать и прийти в себя перед встречей с дедом. А ты пока сходи в магазин, купи себе шмотки, косметику, ну и все, что вам, женщинам, надо.

— Я вообще-то тоже устала и хочу отдохнуть, — плюхаюсь рядом с ним.

— Забыла пункт договора 1.7, где сказано, что ты обязана выполнять все мои требования?

— Какое отношение к твоему спектаклю имеет одежда?

— Самое прямое. Я не могу в дом притащить плохо одетую девицу.

— А твою семью не смутит будущая невестка-эскортница? — я-то знаю, что даже если его дед пробьет меня по всем базам, никакого эскорта в моей биографии не будет, но пощекотать нервы женишку чертовски приятно. А родственнички у Никиты, наверное, еще заносчивее, чем он, если мой похититель так тщательно подходит к выбору образа своей невесты.