В спальне исчез кислород, воздух сгустился и стал походить на кисель. Чтобы слегка прийти в себя, я на ватных ногах подошла к окну, распахнула раму и с наслаждением сделала глубокий вздох. Я начала медленно приходить в себя. Значит, так… Сейчас…
Но мои мысли перебил посторонний неожиданный звук – в замочной скважине заворочался ключ. Ощущая ледяной ужас, я кинулась к большому шкафу, распахнула дверцы и нырнула в пахнущее средством от моли нутро. Гардероб не был пуст – в отделении для платьев на дне лежала высокая стопка одеял. У меня хватило ума мгновенно забиться за спасительный ворох верблюжьей шерсти и притаиться там.
Сначала до моего слуха долетало лишь неразборчивое бормотание. Потом послышался бодрый голос Анны:
– Смотрите-ка, ее нигде нет.
– Верно, – раздался приятный баритон.
– Она, наверное, выскочила в окно, – продолжала Анна. – Знаете, что случилось?
– Пока нет, – ответил невидимый мужчина, – с удовольствием выслушаю вашу версию событий.
– Эта бабенка – воровка. Деньги, которые сейчас тут валяются вперемешку с ее шмотками, украдены из стола Михаила Петровича. Сначала она воспользовалась… вернее, нанялась для… ну, да вы понимаете. А затем, когда увидела купюры, дрогнула и решила утащить их.
– Возникает масса вопросов, – протянул баритон.
– Брр, как холодно, – воскликнула Анна.
– Не закрывайте окно! – воскликнул мужчина.
– Почему?
– Лучше ничего не менять на месте происшествия, сейчас позову сюда одного хорошего парня, пусть сначала он тут все осмотрит. Знаю его давно, он человек надежный.
– Андрей Львович, вы наш спаситель! – неожиданно истерично воскликнула Анна. – Господи, но я просто заледенела уже! Какой ужас! За что мне это горе?
– Давайте запрем комнату, – предложил неизвестный мне Андрей Львович, – и до приезда специалистов посидим в гостиной. Кстати, абсолютно уверен: Михаила Петровича отравили. У него очень характерное выражение лица.
– Боже! Кто? Кто? – всхлипывала Анна.
– Ясное дело, эта Лаура!
– О-о-о… – простонала Анна.
– Все сходится. – Голос Андрея Львовича начал удаляться. – Зацапала дамочка миллиончик и подлила Антонову отраву в стакан. Вы же говорили, она бутылку со стола прихватила, вот в нее-то наверняка и добавила яд…
Хлопнула дверь, воцарилась тишина. Я выползла из-за одеял, вылезла из шкафа и кинулась к окну. Надо бежать как можно быстрее! Одна беда – на улице холодно, а мои куртка и сапоги остались в прихожей. Ладно, натяну на себя шерстяную кофту и вылезу в окно…
Быстрее мухи я бросилась к расшвырянным вещам и принялась утепляться: водолазка, сверху майка и кардиган. Вот с ногами беда. Хорошо, на мне уютные тапочки-башмачки из натуральной овчины, а не пластиковые шлепанцы! Хоть в чем-то сегодня повезло!
Сумку брать нельзя, деньги, естественно, тоже следует оставить. Торопясь к окну, я, поскользнувшись, чуть не упала – под ноги попал пустой пузырек. От раздражения я его пнула, и он абсолютно беззвучно закатился в купюры. Я перевалилась через подоконник, угодила ногами в сугроб и, не замечая пронизывающего холода, понеслась к забору. У меня великолепная память, и я очень хорошо запомнила слова Михаила Петровича:
– Пса следует выводить в лес, тут недалеко калитка есть…
Глава 9
В Москву меня подвез румяный, похожий на свежеиспеченный пирожок водитель «Газели».
– Ты чего так легко оделась? – полез он с разговором.
– Жарко, – коротко ответила я.
– Скажешь тоже! У тебя же зуб на зуб не попадает, – вздохнул шофер.
– А я вспотела.
– Может, заболела?
– Нет! – рявкнула я. – Не бойся, незаразная, абсолютно здоровая!