И тогда я решила попробовать считать его портрет. Преподаватели утверждали, что со временем я смогу в полной мере освоить эту сложную науку. А пока у меня получалось через раз. Однако о моем провале же никто не узнает, если ничего не получится? А вот если я не попробую, то точно пожалею.

Я пододвинула записку к краю стола. Положила на нее обе руки, прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Перове время ничего не происходило. Но я упорно не открывала глаза, не желая поверить в свой провал.

И вдруг секунд через пять или десять четко увидела глаза. Они ожидаемо принадлежали мужчине, с тяжелыми веками и выгоревшими ресницами. Больше всего меня поразил их лихорадочный блеск. Записка точно была написана в состоянии сильного аффекта. За фингал под глазом в такое состояние обычно не впадают. Остальное лицо магия мне не показала. Что ж, имеем, что имеем. С этим результатом я вернулась к мужчинам.

Как пояснили охранники, они сидели где-то внутри и ожидали приезда мейры Парбург. Ей уже по магпочте сообщили о произошедшем. Но одно дело читать записку, и совсем другое рассказывать о происшествии вживую.

- И что нам расскажет прекрасная мейра? – ехидно встретил меня Дитрих, одиноко стоящий у окна кабинета в доме прокурора. Он старался выглядеть спокойным. Но по подергиванию уголка рта я определила, что нервы начальника на пределе. Обычно такую печальную миссию доверяли кому-то и секретариата. Только не часто стреляли прокуроров. И объяснятся предстояло начальству. Это он решил успокоиться, доведя меня до белого каления?

- Сначала вы ответьте мне, мейр Ригли, за что вы вообще так не любите женщин? Что мы вам такого плохого сделали? – я вопросительно подняла брови, гладя на него с легкой улыбкой.

- Не слишком ли вы жадны, объединяя целую половину человечества с собственной персоной? – он с усмешкой развел руки в стороны, как бы описывая мое самомнение.

- Прежде чем тренировать свое остроумие на девушке, ты хотя б поинтересовался, что она там интересного разглядела? – королевский прокурор вошел в кабинет и вопросительно посмотрел на Дитриха.

- Нет, я хотел вас дождаться! – нахмурился он.

- Хорошо, - непонятно чему кивнул Соул. – Мари, расскажите. Мы ждем.

Я начала с того, что мне показалось подозрительным содержание записки. Потом я поведала об особенностях почерка писавшего. И закончила черными глазами.

- Хм, любопытно! – скривил в полуулыбке губы прокурор. А Ригли с некоторым интересом посмотрел на меня. Даже без ехидства. Неужели заслужила? – Жаль, в поисках это вряд ли поможет. Однако может оказаться вещественной уликой для доказательства вины, когда мы найдем преступника. Позвольте записку. Я прикажу подшить ее в дело.

- Что делаем дальше? – уточнил мой начальник.

- Через пять минут прибудет вдова. Идем ее встречать. А потом станем отрабатывать все связи погибшего. К сожалению, даже для прокуроров не изобрели чего-то особенного. Следствие ведем согласно протокола, - отдал распоряжение мейр Соул.

И тут раздались торопливые шаги и в комнату вбежала женщина, по щекам которой струились слезы.

- Кальм, скажите, что это все неправда! Молю вас! Это же розыгрыш, да? – женщина с мольбой в глазах посмотрела на прокурора.

- Марселина, крепитесь. Увы. Мы помочь уже ничем не можем! – после его слов она заревела навзрыд.

Ригли поморщился, но промолчал. А прокурор приобнял женщину и стал поглаживать по спине, успокаивая:

- Тише, Марси, тише. Мы вас не оставим!

Наконец поток слез прекратился. Женщина присела в кресло. Дитрих тут же поднес ей стакан воды. Она залпом осушила его и с тоской в голосе произнесла: