Плохо, очень плохо. Надо хоть как-то защищаться. Иногда думала, что парень – это защита. А бывает такое, что твой же парень тебя и обижает. Утащил насильно.

А я была против?

Почему так сложно жить?

Я невольно стала ныть, из глаз в три ручья хлынули слёзы. Пыталась сдержать панику, но не получилось.

Начала биться и драться.

— Влас, что делать?! — растерялся волосатый парень, и на мои ноги, которыми я пыталась брыкаться, уложил свою страшную тяжелую коленку.

Мне ещё хуже стало. Руки разделить не получилось, и я двумя кулаками пыталась чубакку ударить в лицо.

— Чёрт! Надо было вколоть ей успокоительное! Сейчас с катушек слетит!

— Да, дед Гордей предупреждал, что они не выдерживают, — подал голос Яков за рулём.

Я в шоке! “Они”? То есть я тут не первая?!

— Может, вырубим?

— Я тебе “вырублю”! — заорал Влас. — Успокоились! Вон, Гордей стоит!

Я замерла. Действительно на обочине, махал рукой какой-то мужчина, словно голосовал.

Машина медленно стала останавливаться.

Меня грубо схватили за волосы и заклеили рот скотчем.

— Потерпи, буквально десять минут, и будет хорошо.

Я не хотела их «хорошо». Мне будет плохо!

Один из парней насильно вытащил меня из машины и понёс в кусты.

Ноги царапали ветки. Темнота, сырость.

Руки мои закинули за голову, и тот ремень, которым были связаны запястья, повесили на сучок молодой сосны. Ноги от земли отрывала, повисала на своих руках, но освободиться не получалось.

Фонари с дороги всего лишь чуть-чуть в эти кусты лучами дотягивались.

Но деда Гордея я увидела.

А почему дед? Лет тридцать. Бородка, коротко стриженные волосы. Тоже вроде рыжий. Встал напротив меня. Приличный такой, как мой папочка.

Серый блейзер с закатанными рукавами, под ним футболка, джинсы. Дорогие вещи, светлых оттенков.

Внимательно меня разглядывал, а я тряслась от страха.

— Мы таких не видели, — нашептывал ему Яков. — Откуда взялись эти близнецы? Как из прошлого. Аж, мурашки по телу, мистика какая-то.

— Это ты мне о мистике говоришь? — строго посмотрел на него Гордей.

— Сила у них невероятная. Я даже не знаю, что думать.

— А ты не думай! — рявкнул дед Гордей, таким суровым резким тоном, пронизывающим до костей, что я приняла на свой счёт и перестала вообще о чём-либо думать.

Просто дышала.

— Когда ты Влас уезжал, что я тебе сказал? — недовольно поинтересовался Гордей.

— Не ехать, — растерянно обронил мой бывший парень.

На него я смотреть не хотела.

Предатель!

Ненавидела его! Не любила. И вообще, это была ошибка молодости. Теперь я буду гораздо умнее.

— Но ты поехал. Получай. Влез не в своё дело, — сказал Гордей, своей поганой рукой отодвинул край маечки, мою смуглую грудь открыл.

Парни натянули улыбки.

Гордей подбородок мне вверх поднял, приковал голову к стволу сосны. Колючая кора, смола же может быть. Ещё запутается в волосах, как я потом парикмахеру пойду.

Зажмурилась, ощущая прикосновение жаркой руки. А потом резкая боль прямо на правой груди.

Садист, маньяк!

Воткнул прямо в плоть мне две иглы.

Казалось, я потеряю сознание. Трепыхалась, как бабочка на игле, сопротивлялась.

Гордей отступил, и боль отпустила.

Дед прикрыл мою грудь, и резким рывком сорвал со рта скотч.

Я глотнула свежий воздух, почувствовав его вкус… Никогда не думала, что воздух имеет вкус.

Вдохнула.

Яркие запахи леса… После дождя что ли?

— Блядь! Сука! — заорал во всю пасть Влас, напугав меня.

Он всплеснул руками, ухватился за голову. Отвернулся от меня.

— Я предупреждал, — спокойно ответил ему Гордей. — Они часто меняют запах после метки.

Мужчины стали отходить от меня.

— Влас, — растерянно позвала я. — Влас! Не оставляй меня здесь одну!