Я тяжело вздохнула. Скарлетт права. Нужно работать вместе, даже если я не могу выложить ей все как есть.

– Случилось вот что. Помнишь дело Воскресшего Потрошителя? Я приехала сюда составить его профиль и помочь лондонской полиции. Он оказался не обычным психопатом, а психопатом-фейри. Все зашло слишком далеко, но мне и еще одному детективу удалось обезвредить его. Потрошитель пытался посеять в городе раздор, чтобы лондонцы считали преступниками иммигрантов. Думаю, истерия подпитывала его силы. И вчерашние нападения, скорее всего, совершены с той же целью. Я читала, как два таблоида обвиняли во взрывах иммигрантов, а еще один – именно мусульман. Взрывы – не единственная угроза. Лондон превратится в пороховую бочку – очаг паники и поиска козлов отпущения. Чем больше раздора и ужаса, тем больше силы для фейри.

Конечно, это далеко не вся правда. Мне следует рассказать ей про Триновантум, но я не готова к такому разговору, если рядом «жучки» ЦРУ.

Скарлетт откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, и я вдруг почувствовала себя как на допросе.

– И у тебя совершенно случайно оказался с собой железный нож? Такие штуки трудно достать.

– Его для меня достал мой друг-детектив. И «Глок» с железными пулями. Нам приходилось учиться на ходу. У меня не было всей информации ЦРУ о фейри.

– Ладно. А как насчет рапортов, что растворились в воздухе, пока полиция тебя допрашивала? Что это значит?

Я неловко заерзала на стуле. Как же это объяснить?

– Они и не такое наговорят – лишь бы не признавать свою некомпетентность.

Пронзительные зеленые глаза Скарлетт уставились на меня.

– Я уже сказала: нам нужно знать всю правду, Касс. Пока все не рухнуло к чертям собачьим.

Может, секретное подразделение ФБР станет подходящим прикрытием. А иначе, если рассказать Скарлетт всю правду, нельзя объяснить те вещи, на которые я способна.

Я глотнула воды.

– Что за серьезные вещи, о которых ты говорила? Это как-то связано с сегодняшними нападениями?

Подруга допила кофе.

– Наш источник сообщил, что на этой неделе можно ожидать крупную террористическую атаку Неблагих. Наш аналитик решил, что это случится через несколько дней, но ошибся. У нас не было никаких зацепок, кроме одной: это связано с числом зверя.

Я захлопала глазами:

– Шесть-шесть-шесть?

– Да. Наши аналитики пришли к выводу, что это, скорее всего, связано с Великим лондонским пожаром тысяча шестьсот шестьдесят шестого года. Мы понятия не имели, что именно задумали фейри или что это случится так скоро. Нам и в голову не пришло, что они воспроизведут лондонский пожар. Мы не думали, что они способны на что-то настолько… масштабное.

– Почему нет?

– Обычно фейри не так хорошо организованы. Они не привлекают внимания, прячутся в тени, терроризируют прохожих где-нибудь в переулках – то тут, то там. Мы не можем объяснить их новую тактику. Разве что она, вероятно, связана с Риксом – и точно связана с надвигающейся войной.

– Войной? С людьми?

– Нет. Войной между Благими и Неблагими, – подруга уставилась на меня. – Ты никогда не задумывалась, почему я столько знаю о чумных ямах? Каждый раз, когда начинается война между фейри, гибнут миллионы людей. Вот что нас ждет, Касс.

Скарлетт провела меня по другому коридору к массивной железной двери, глаз – к сканеру сетчатки, и через секунду дверь со щелчком открылась. Мы вошли в просторное белое помещение. Вдоль одной стены стояли компьютеры, вдоль другой – стеллажи со штурмовыми винтовками. В центре в три ряда расположились прямоугольные черные столы, заваленные гаджетами: электронными часами, планшетами, телефонами и всякими эзотерическими штуками вроде магического сканера Скарлетт. Возле одного стола стоял седой мужчина в очках, явно собираясь чихнуть. Через несколько секунд, когда чиха так и не последовало, я поняла: просто у него такое выражение лица.