Конечно, моя социальная жизнь пострадала. Развлечения постепенно свелись к пробежкам по заснеженной набережной и пересматриванию шоу «Парень познает мир» на канале Диснея (я находил его до странности пикантным). Я жил в изоляции.

Когда, наконец, пришло лето, настало время возвращаться в форму. Приехали друзья. Мы снова работали спасателями и продавцами, а потом шатались по улицам и ездили по вечеринкам и заканчивали вечер в какой-нибудь забегаловке. Все как всегда.

Однажды ночью, на исходе лета, мы сидели на пустом пляже.

В каждом августе бывает такая ночь. Мы не пошли ужинать и вместо этого отправились на один из местных пляжей, ускользающий от радаров жителей Стейтен-айленда и БЕННИ из Северного Джерси, которые обычно мигрируют на юг. Изношенные загородки и горы мусора, знаки «Купаться на свой страх и риск» придают таким пляжам весьма жилой вид. Этот пляж был обжит нами.

Я любил эти ночи. После целого лета работы и игр мы, дети побережья Джерси, собирались и переводили дыхание перед концом сезона. Прежде чем вернуться в реальную жизнь. Но тогда все вышло по-другому.

Мы больше не говорили о приготовлениях к школе и о чем-то неизведанном, с чем должны столкнуться в колледже. Не стало «неизведанного». Мои друзья рассказывали о людях, которых я никогда не встречал, и местах, где я никогда не был. Мы наконец-то обсуждали то, что пережили не вместе.

В 2001-м мы вместе учились в школе, но уже наступил 2002-й. Мы еще не разошлись окончательно, но жизнь начала разносить нас. Большинство уже поняло, что мир несколько больше полукруга, которым мы расселись на песке.

У меня не было особых перспектив, зато я мог обнаружить определенный смысл в окружающей действительности – связь со звуком прибоя или, там, ощущение цели в панораме Манхэттена на горизонте. Может быть. Не знаю. Знаю только, что через неделю я сидел на том же пляже один.

Тед, наконец, перезвонил:

– Господи, Чичирелли. Да ты гений! Люди весь вечер спорят о Фейкбуке. Стив просто в восторге. Он готов участвовать в чем угодно.

– То есть об этом говорят?

– Конечно! Я имею в виду, что все давно знали, но только теперь начали обсуждать. У меня все время спрашивают о тебе!

– Но пишут немногие…

– Нет? Я не уверен.

– Ну это может быть неудобно. Например, когда мой папа начал писать у меня на стене, многие притормозили. Они не были уверены, что это их как-то касается.

– У тебя крутой папа! Снова о юридической школе? Старая песня.

>Ральф Чичирелли Если бы ты пошел в юридическую школу, как я хотел, ты бы сейчас владел фермой, а не работал на ней.

>>2 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится

>Джо Леннон Это лучшая в мире страница на Фейсбуке и лучший блог.

>>1 минуту назад с мобильного устройства ● мне нравится

>Джо Леннон я снял лайк с этого поста.

>>1 минуту назад с мобильного устройства ● мне нравится

– Да, он жжет, – согласился я. – Я там кое-что клевое выложил. Что народ думает?

– Ну… спорят.

Природная склонность Теда к дипломатии неплохо нам послужила. Когда его спрашивали о Фейкбуке, он начинал мяться и отвечать неопределенно, никогда не загоняя никого из нас в угол. Он убеждал людей, что их реакции нормальны, и аккуратно подталкивал их к принятию текущей неопределенности ситуации, а не к поиску ответов.

– Пару дней назад все сошлись на том, что лично для тебя это хорошо. А теперь многие задаются вопросом: «Что за хрень с ним происходит?» Народ разделился на два лагеря – одни считают тебя героем, другие сумасшедшим.

– Прекрасно.

Я изначально хотел, чтобы всю эту историю было трудновато проглотить. Чтобы она была достаточно странной и люди стали размышлять о мудрости «моих» действий. Я ждал споров и теперь радовался, что говорят о моей мотивации, а не о качестве Фотошопа.