– На самом деле, я не знаю, что делать. Я просто боюсь, что он вернется за мной…

Он? Заторможенный Даня с трудом соображает, что она имеет в виду убийцу.

– Ты должна рассказать об этом семье. Особенно братьям.

– Да, конечно, – Алекса запрокидывает голову и смотрит ему в глаза. – Обязательно расскажу. Но чуть позже.

Так они и стоят, прижавшись друг к другу. Запах корицы щекочет ноздри, ее лицо, такое близкое, губы такие пленительные. Сходя с ума от близости, Даня резко наклоняет голову и целует Алексу. На вкус ее губы мягкие, сладкие, липкие от блеска. Непонятно, сколько проходит времени, прежде чем она мягко отталкивает Даню и скромно улыбается:

– Думаю, это было лишним. Но приятным, – сбивчиво шепчет она и выскальзывает из комнаты.

Когда Алекса исчезает, только тогда до него доходит, что он натворил. В ужасе Даня застывает на месте. Его охватывает чувство безмерного одиночества, не хватает тепла Алексы. Не хватает ее запаха. И при этом стыд. Презрение к себе. Воспользовался слабостью Алексы и поцеловал ее, будто он какой-то ловелас. Да, у него в жизни была всего одна девушка, и ту он знал с детства. Правда, она бросила его, когда поняла, что Даня давно и безнадежно влюблен в Александру.

И вот сейчас он поцеловал ту, ради которой был готов разрушить свою жизнь. А она оттолкнула его. Так ему и надо. Он заслужил.

Чувство, что он попал в тюрьму. Красивую, уютную, но все же тюрьму. После того, как он помог Алексе обработать на ногах почти зажившие порезы, она упала на кровать и попросила не тревожить ее пару часов.

Даня не увидел в спальне мольберта с красками. А спросить не рискнул. После их поцелуя он вообще молчал и не произнес ни слова. Благо, Алекса болтала без остановки, словно сама хотела заглушить возникшее между ними смущение.

Теперь он сидит на кровати и смотрит в окно, на снежные буковые леса, на горы, теряющиеся в тумане, и солнце, которое проблескивает искрами на снегу. И не может запечатлеть эту красоту.

Стук в дверь вырывает Даниила из дум, и он почти с радостью подбегает к двери:

– О-о-о, – он удивленно смотрит на Галину.

Она держит в руках стопку постельного белья и неловко заглядывает ему за спину. Увидев, что он один, она еще шире улыбается и протягивает комплект:

– Зная Сашу, она вряд ли вспомнила, что здесь не постелено.

– Да? – Даня оглядывается на кровать. – Алекса просто устала и легла спать. Думаю, потом бы она вспомнила.

– Разумеется, – мягко соглашается Галя.

Она нервно приглаживает кудри. Высокая, ростом почти с Даню. Не красавица, но милая.

– Может быть вы… голодны?

Растерянность в ее голосе придает Дане уверенность, и он отвечает очень четко, ни разу не заикнувшись:

– Если честно, не отказался бы перекусить. И давайте на «ты», так спокойнее.

– С радостью, – улыбается Галина.

Впервые он ведет себя с девушкой, как с закадычным другом. Нервничать, заикаться? Какая глупость.

Они спускаются на первый этаж, и всю дорогу Даня вдыхает странный для девушки аромат, словно она ведунья, живущая в избе, полной волшебных трав.

На кухни у них действительно хай-тек. Бревна зашиты гипсокартоном и заштукатурены в кофейный цвет, а кухонная мебель матового бежевого цвета со встроенной техникой. Сразу и не разберешься, где что лежит.

Даня садится за прозрачный стеклянный стол и молча наблюдает, как Галина хозяйничает. Несмотря на полноту, она двигается плавно, а ее руки сноровисто нарезают буженину и овощи. До Алексы ей, конечно, далеко. Но что-то в Гале есть. Нечто неуловимое.