А он все никак не мог забыть свою позднюю первую любовь Ниночку Проклову. Может, любовь эта потому и оказалась такой сильной, что запоздала. Почти ко всем первая любовь приходит в школе, к кому в одиннадцать лет, к кому позднее, но все-таки в школе. Почти все его приятели отболели первой любовью, как ветрянкой, в старших классах. А Гаврила до четвертого курса института дотянул, вот и получил.

Но не говорить же маме, что он продолжает сохнуть по своей однокашнице Ниночке Прокловой, дочери крутого кооперативщика.

Поэтому мать он кормил отговорками типа: придет время – и женюсь. Иногда отшучивался: «Мама, что-то на моем пути никак не появляется девушка, достойная твоего сына».

И вот однажды волею случая Гаврила оказался на вещевом рынке. Он шел между рядов, приглядываясь к товару, и вдруг зацепился взглядом за знакомое лицо.

Гаврила опешил и сначала глазам своим не поверил! Нина! Нет! Этого не может быть, потому что быть не может! Но, приглядевшись, он удостоверился в том, что это Нина Проклова.

Девушка бойко торговала нижним женским бельем.

«И это в такой-то мороз, – подумал Гаврила. – Однако, с другой стороны, и в мороз женщины надевают лифчики и трусы».

– Нина! – окликнул он ее. – Это ты?

– Как видишь, – ответила она так холодно, что у Гаврилы сорокаградусный мороз по коже пробежал, хоть одет он был очень даже тепло.

Гаврила решил не отступать и задал девушке наиглупейший вопрос, какой мог задать только влюбленный мужчина:

– Что ты тут делаешь?

– А ты не видишь? – ответила она охрипшим от холода голосом. – Труселями торгую!

– Извини, – пролепетал Гаврила.

– Ничего, – ответила она, – проехали. – И спросила в свою очередь: – А ты чем торгуешь?

– Я не торгую, – ответил он, – наоборот, пришел кое-что купить.

– Может, заодно и бельишко прикупишь своей жене, – предложила Нина.

– Я не женат, – признался Гаврила.

– Что так? – спросила любимая женщина.

– Не встретил свою вторую половинку, – ответил он.

– Ишь ты, – усмехнулась Нина, – а я вот встретила, и не раз.

– Так ты замужем? – огорчился Гаврила.

И она это, кажется, заметила. Пожала плечами и ответила:

– Сейчас нет. Два раза разводилась.

– Сочувствую.

– Ерунда, – отмахнулась Нина и добавила: – Дело житейское.

Гаврила припомнил, что вроде так же отвечал мультяшный Карлсон, который живет на крыше.

«А где живет Нина теперь? – подумал он. – Наверное, вернулась к родителям».

Но на всякий случай спросил:

– Ты сейчас где живешь?

– В родительской квартире, – грустно ответила она.

Но Нинина грусть проскользнула мимо его сознания, так как Гаврила в это время ликовал: «Я угадал! Она опять живет у родителей».

И тут же до него дошло: если Нина живет с родителями, то как она оказалась рыночным продавцом?

– Нина, – осторожно спросил он, – как поживает твоя мама?

– Она никак не поживает, – ответила Нина.

– Прости. Но у твоего отца все в порядке?

– Да, – ответила Нина, – у папы теперь все в порядке. На небесах есть кому о нем позаботиться.

– Извини, – снова извинился Гаврила и спросил: – Тебе еще здесь долго торчать?

– До семи, – ответила она, – а что?

– Просто, если ты не возражаешь, я хотел бы заехать за тобой, отвезти тебя домой. Ты бы переоделась, и мы бы пошли поужинать в какое-нибудь кафе. Если ты, конечно, не возражаешь.

– Я не возражаю, – ответила Нина. – Только я после работы сильно устаю. Может, ты лучше купишь еды и приедешь ко мне домой. Ты ведь знаешь, где я живу?

– Знаю, – тихо ответил Гаврила.

Хотя, по идее, не должен был бы знать. Ведь Нина еще ни разу его к себе в гости не приглашала. Но во время учебы в институте Гаврила не раз тайком провожал ее до дома и видел, как она целовалась под аркой с другими. Сердце его тогда обливалось кровью.