– Ничего я не пропил, – проворчал Степан, с кряхтеньем садясь на диван. – У меня горе, – заявил он.

– Какое у тебя горе? – спросил Мишка. – У тебя батя умер? Или мать скончалась?

– Хуже, – заплакал пьяными слезами Степан, – моя любимая девушка оказалась шлюхой!

– Рассказывай! – велел Мишка, грохнув по столу кулаком.

И Степан выложил ему все.

– И ты из-за бабы решил пустить свою жизнь под откос?! – спросил Мишка с грозным недоумением.

– Я люблю ее, – выдавил из себя Степан.

– Наплюй! – велел Мишка.

– Не могу.

– Тогда пользуйся ей, как пользуются другие, – предложил напарник.

– У меня денег не хватит на покупку ее услуг, – скривился Степан в болезненной ухмылке.

– Так ты сам сказал, что она тебе бесплатно дает, – напомнил Мишка.

– Дает, – кивнул он.

– Тогда какие проблемы? – спросил напарник.

– Я хочу семью, детей.

– Крути пока с этой, а как надоест, найдешь порядочную, женишься и заведешь детей.

– Я эту люблю.

– Степа, – проникновенным голосом проговорил Мишка, – не дури! Как человека прошу тебя! Давай под холодный душ! Я пока кофе сварю, – Мишка принялся по-хозяйски распоряжаться на его кухне.

А Степан послушно поплелся в душ.

С работы его не поперли. Пожалели. Но выговор все-таки влепили и премии лишили.

«Переживу», – подумал Степан.

О Елизавете он решил забыть раз и навсегда.

Да только ничего у него не вышло. Промучившись две недели, однажды вечером он приехал к ней.

Она впустила его. Он ничего не сказал, она ни о чем не спросила. Вернее, спросила:

– Ужинать будешь?

– Буду, – ответил он, сел на диван на кухне и стал смотреть, как она жарит отбивные, режет салат, достает из холодильника сырную и колбасную нарезку, потом накрывает на стол.

– Хлеб забыла, – напомнил он ей.

– И правда, забыла, – спохватилась Елизавета, сунулась в шкаф и проговорила виновато: – Степа, у меня его и нет. Ты посиди, я сейчас сбегаю.

– Никуда бегать не надо, – проговорил он, сходил в прихожую и принес свою сумку, достал буханку, протянул ей, – на, нарежь.

Хлеб он купил по пути машинально. Его мозг не забыл, что Лиза не ест хлеб и поэтому все время забывает его покупать.

После ужина они смотрели телевизор, а потом Елизавета постелила постель.

Степан думал, что в эту ночь он не сможет прикоснуться к ней. Но не тут-то было. Сам себя не узнавая, он набросился на нее, как голодный зверь. И мучил ее своими злыми ласками до утра. Но только сам измучился. Утром он почувствовал себя колодцем, который вычерпали до самого дна.

Перед уходом на службу он спросил ее:

– Лиза, как жить-то мы с тобой будем?

Она ответила спокойно:

– Как жили до этого, Степа, так и будем!

– Получится ли у нас?

– Получится.

– Ой ли, – усомнился он, – в одну воду дважды.

– А ты поменьше философствуй, – посоветовала она.

И они стали жить вместе. На первый взгляд, как прежде. Но это только на первый взгляд. А на второй – Степан теперь знал, куда и зачем она уходит. А когда она не ночевала дома, он буквально лез на стену.

И однажды его посетила недобрая, но утешительная мысль: надо достать как можно больше денег. И тогда Елизавета будет принадлежать только ему одному.

Где их взять, он не знал. Но довольно быстро придумал. Место у него хлебное, надо только уметь им пользоваться. И он стал подбрасывать наркотики всяким там мажорам и сынкам богатеньких Буратин в ночных клубах и прочих злачных местах. А потом они вдвоем с напарником задерживали представителей так называемой золотой молодежи с поличным. Те, ясное дело, сначала отпирались, «я – не я, и корова не моя», пускали сопли и слюни, но в конце концов откупались от нехороших дяденек полицейских.