«Люся, ты справишься! Ты кремень, Люся! Возьми этот дурацкий поднос и неси его с гордостью! Давай! На раз-два-три: ра-а-аз, два-а-а… ТРИ! Плыви смело, Люся! Как каравелла по зелёным волнам!»

Ссутулившись, втянув шею и подбородок в плечи, я поплелась на нетвёрдых ногах в эпицентр ужаса и страха. Руки дрожали, стеклянные бокалы тренькали, звонко ударяясь друг о друга.

«Люся, ты молодец! Ты тигрица!»

Ещё и костюма моего размера не нашлось. Галстук-бабочку мне повязали так, что я предпочла дышать как можно реже. Там, где по задумке дизайнера у официантки в белой рубашке должна быть пятилитровая выпуклость, у меня гуляли ветра перемен, а чёрные брюки так и вовсе мы с Риткой утягивали при помощи булавок. Одна из них, кажется, расстегнулась и колола мне в ж… в живот с противоположной стороны. Если с меня слетят штаны прямо на глазах у господина Елизарова, я точно выйду в окно.

— Ромка, ну, мы ж не первый день друг друга знаем! — бахвалился Вадим, который то ли до сих пор не протрезвел, то ли уже с утра успел вернуть градус выпитого вчера на прежний уровень.

Елизаров сидел напротив него и Юли. И у каждой из сторон заседал собственный то ли свидетель, то ли юрист. Итого за длинным столом собирались пятеро. Всем им я несла напитки, а Ритка расставляла закуски.

— Вадим, моё решение окончательное и совершенно справедливое, — отчеканил Роман.

— Учитывая все риски и прогнозируемую прибыль, — монотонно бухтел дядечка слева от Вадима, — мы предлагаем согласовать надбавку в размере трёх процентов от залоговой стоимости…

— Три процента? — перебил Елизаров и пренебрежительно усмехнулся. — Вадим, не думал, что мы будем обсуждать чаевые.

— Ну, правда, Вадик, чего ты мелочишься? — сладко пропела Юлечка.

Я в это время подкралась к Роману, бесшумно сняла с подноса заказанную им негазированную воду. Он даже не глянул на меня. Фу-у-ух… После чего перебралась к его (как у них это называется?..) поверенному лицу — худощавому, длинному мужчине с тонкими пальцами, которыми он постоянно перебирал.

— Мерси, — шепнул он мне с улыбкой, когда я подала ему чай.

Следующим на очереди был тот лысый толстячок, который требовал «три процента». Ему я несла капучино. Осторожно пристраивая чашку возле рукава его пиджака, я старалась сохранять максимальную незаметность. Он и правда нисколько не заметил моего присутствия. А вот Бондарь заметил.

— О, Люська! — воскликнул он с развесёлой улыбкой прямо посреди переговоров. — Тебя из прачечной что ли выгнали?!

Роман вперился в меня взглядом. Я резко выпрямилась, и долбанная булавка ужалила меня прям в мякотку. От неожиданности я коротко взвизгнула и застыла солдатиком.

— Ну, ты чего так пугаешься? — жалостливо произнёс Вадим. — Тут все свои, Люсёк!

— Вадечка, не отвлекайся, пожалуйста, — одёрнула его жена. — Мы тут серьёзные вопросы решаем.

— А кто серьёзные вопросы решает на сухую? Прально, надо смазать, чтоб лучше пошло. Люся, ты коньячок мой принесла?

— Угу, — хлюпнула я, надеясь, что никто не заметил, как у меня слезятся глаза.

Больно-то как, мамочки!..

— Ну, так неси его сюда! Чего ты стоишь?

При малейшем движении металлическое острие не самым приятным образом продолжало близкое знакомство с моей кожей. И всё-таки я смогла подать Вадиму его коньяк, краем глаза отметив, что Елизаров следит за моими нелепыми телодвижениями.

Лишь бы не разрыдаться по полной…

— Когда ставишь на стол напиток гостю, нужно говорить, что ты ему принесла, — шикнула на меня Юлечка, пока я ставила перед ней стакан воды с лимоном.

— Ваша минеральная вода, — сбивчиво поправилась я и уже собиралась поскорее уйти.