– Пожалуйста…

Ферзь с облегчением кивнул и начал медленно входить, отчего на его лице пошли грубые гримасы. Он с каждым движением был похож на обезумевшего зверя, попавшего в ловушку, которого пытали, и от каждой пытки он получал все больше удовольствия.

Мысли прервались, когда он резко вошел до упора, и я схватилась за плечи, громко выкрикивая. Он на секунду остановился и нечеловеческим голосом прорычал:

– Потерпи, котенок. Я уже не контролирую себя. Довела…

Дальше Ферзь начал двигаться, глубоко погружаясь в лоно и безжалостно покидая, бесконечно продолжая сумасшедшую остро-сладкую агонию, отчего меня трясло крупной дрожью. Он увеличивал темп, и я старалась следовать за ним, полностью подчиняясь, пока не дошла до грани, разлетаясь на тысячу осколков, вскрикивая, слыша протяжный стон, чувствуя горячее семя.

Пришла в себя с пугающей мыслью – он кончил в меня. Кое-как поднялась и поплелась в ванную, ощущая, как по бедрам стекает сперма. В груди появилась злость, сжимая внутренности до отчаяния. Еще не хватало забеременеть. Больше я не хочу. Никогда. И тем более от Ферзя. Киллера. Или кто он там?

Дрожь прошла по телу, когда вспомнила, как я под ним стонала от восторга, и стало плохо. И это когда моя дочь пропала, ее держат в плену. Какая же я мразь.

Дотелепавшись до душевой кабины, вошла и включила горячую воду, натирая кожу с такой силой, что чувствовала боль. Да что толку? Я себя ощущала такой грязной, что не отмыться.

От всей ситуации и особенно – злости на себя, разревелась, закрывая рот ладонью, чтобы мужчина не услышал. Я не винила его… только себя и свои обстоятельства. Хотя… принуждение бы я, наверное, легче перенесла, чем-то, как я себя вела под ним.

Успокоившись, вышла из душевой кабины и увидела сурового мужчину, стоявшего у двери, сложившего руки на груди. Такой грозный, недовольный, но что-то во мне дернулось от его вида, и я почувствовала себя в западне. Понимая, что так нельзя, поспешила на выход, стараясь не смотреть никуда, кроме двери, чтобы как можно быстрее пройти мимо.

Только обрадовалась, что преодолела расстояние, как Ферзь схватил за локоть, останавливая, и грубо спросил:

– В чем проблема? Или каждый раз после секса будешь выть? Что не так? Я не причинил тебе боли.

Не хотела говорить, желала освободиться от его рук, но он сграбастал и притянул к себе, и меня накрыло от его запаха. Не желая окончательно лишиться здравого смысла, стала сильнее вырываться, но он буквально вбил в свое тело, и, схватив за подбородок, рявкнул:

– С ней ничего не случится! Твоя дочь будет с тобой, целая и невредимая. Что еще надо?

Он не говорил, рычал. Злился. И был возбужден.

– Она там… боится… – выдохнула, перестав дергаться, понимая, что мои попытки освободиться, завели его, и твердый член буквально таранил мой живот, предупреждая об опасности.

– Ее никто не тронет. Я тебе обещаю. Они ожидают, что Высоков все сделает, чтобы забрать свою дочь. Если бы я знал, что ей грозит опасность, так и сказал. Но нет – с ней все будет хорошо, – он говорил так громко, что казалось, вбивал в меня каждое слово, а потом сбавил тон, и с раздражением добавил:– И перестань дергаться, если не хочешь опять выть в этой чертовой кабинке!

Его слова выбили почву из-под ног и слезы подступили к глазам.

– Успокойся! Твою ж мать, надо же… – со стоном рявкнул Ферзь и яростно прижал к мощной груди, отчего я буквально распласталась на нем. Задохнулась от его запаха, стараясь успокоиться, надеясь, что его обещание не просто так. Шмыгнула носом и прошептала: