— Нет, папа, я не буду это узнавать по своим каналам… И что с того, что они у меня есть? Надеюсь, Эйвер Хант мне всё расскажет сам, — заставляю я отца удивлённо замолчать на полуслове. О, как много всего в этой паузе! Но я точно знаю, какие вопросы крутятся сейчас в его голове, и отвечаю, не дожидаясь, когда отец их задаст: — Нет, я с ним не сплю. И я не принялась за старое. Я просто его личный секретарь. С завтрашнего дня.

Вытягиваю руку с телефоном подальше от уха, но звучный бас отца слышится даже с такого расстояния.

— Нет, пап, — перебиваю его эмоциональный монолог. — Всё совсем не так, как с Гленом. С Гленом мы сначала начали встречаться, а потом вместе работать… Конечно, ничего хорошего из таких отношений не вышло. И личное с рабочим лучше не совмещать, да. Я и не собираюсь… Пап, да, я именно из-за этого и не пошла работать в твою компанию. Да, могла бы сделать собственную карьеру, — падаю я на диван и пытаюсь вытащить платье, на которое села, пока отец пускается в свои любимые измышления на тему как всё сложилось бы, начни я работать на него. — Нет, только не в твоей компании. Ты контролировал бы каждый шаг своей малышки, даже не потому, что не доверял, а в страхе, как бы я не оступилась и больно не ударилась. И знаешь, хорошо, что я сделала так, как решила сама. В свете того, что компанию ты решил продать, я бы так и так осталась без работы.

Звонок по второй линии заставляет меня посмотреть на экран. Хант?!

— Пап, прости, но я должна ответить. Давай, встретимся в выходные и спокойно обо всём поговорим. О моей личной жизни. О твоём любимом гольфе. О чём захочешь. Попьём пивка с наггетсами. Если будут новости — я перезвоню.

Выдыхаю, прежде чем принять входящий вызов.

— Эйвер?

— Анна, забери в офисе документы и привези по адресу, который я сейчас назову, — заявляет он тоном, не предполагающим отказа. В общем, обычным тоном Эйвера Ханта.

— Хорошо, — отвечаю равнодушно, хотя адрес его квартиры и заставляет меня нервно сглотнуть.

— Ключи в верхнем ящике стола. И перенеси мои встречи с утра на вторую половину дня.

Сухо и по-деловому соглашаюсь, но неприятный холодок, что работать на Ханта будет сложнее, чем я себе представляла, пробегает по спине. Вздрагиваю от звука дверного звонка. Последние слова босса тонут в этой пронзительной трели. Впрочем, он, скорее всего, сказал «спасибо» или «доброй ночи».

Но пока иду к двери, всё размышляю, а знает ли Хант такие слова? В его духе было бы сказать: «и не забудь вернуть ключ на место» или «срочно». Но стоящий на пороге Глен напрочь выбивает из головы все мысли.

— Это же ты? — горят гневом его глаза. — Ты рассказала Йорну про инсайдерскую сделку?

— И тебе добрый вечер, Глен, — вскидываю подбородок. — Если бы это была я, то странно, что из всей кучи дерьма, что я для тебя делала, я выбрала именно это: жалкие намёки на шпионаж, доказать который затруднительно. Хотя кое-что незначительное я Йорну действительно сказала: где застать тебя за бранчем.

— Так и знал, что на Розовой аллее он нашёл меня с твоей подачи. А мне затирал, что тоже не мог пропустить цветение сакуры.

— А он умнее, чем кажется, — усмехаюсь в ответ.

— Я зайду? — оглядывается Глен суетливо.

— Нет, — и не думаю освобождать ему дорогу в свою квартиру.

В наш дом, который он осквернил своим адюльтером. И я совру, если скажу, что мне плевать. Нет, до сих пор мне обидно и больно. Я выкинула кровать, на которой они трахались. Бокалы, из которых пили. Даже ковёр, на котором валялись её вещи. Но выкинуть из своего сердца горечь, унижение и разочарование пока не смогла.