– Так что тут у вас приключилось? Можете рассказать подробно, чтобы знать точно, а не как в «испорченном телефончике»? – сменил направление беседы Кирилл.

Агроном раскладывал в этот момент пельмени, поэтому ответил не сразу. А может, просто пытался сообразить, с чего начать.

– Короче, прогуливался я около старой церкви и почувствовал… такой холодок под кожей, – и он потер грудь под ключицами, словно заново его ощутив, – ну, вы знаете, как бывает, если разрыв пространства рядом совсем.

Кирилл знал. И не потому, что он тоже оборотень. Псы ушли от природы дальше, чем волки, поэтому на них куда меньше влияли лунные фазы, и бреши они не чувствовали физически, только видели. Кир же попал в Велесову ночь в передрягу1, отголосками которой осталась эта чуйка. К счастью, едва ощутимая, а не так, как в начале. Неприятное состояние, но самое главное – ни с чем не спутаешь. Поэтому парень кивнул, а Николай Петрович продолжил:

– Обошел развалины по кругу несколько раз – не пропадает. Думаю, какая же там дырища должна была образоваться, раз я с любой стороны ее ощущаю? Представляете, сколько сущностей может проникнуть в Сарнасов и что натворить потом? Подождал, пока никого рядом не будет, и попробовал внутрь залезть. Так-то там лентой все обмотано, вроде как опасно для жизни, рушится. А следующее, что помню, – уже иду по дороге домой, метров тридцать точно от церкви отошел. Потом что-то щелкнуло внутри. Не понял. Вернулся, попробовал с противоположной стороны – тот же эффект. Ведьмин отвод стоит, как пить дать! Другого варианта не вижу.

– А из ведьм в деревне только эта… Графка? – не сразу припомнил специфичное имя Кир.

– Ну да. Аграфена. И бабка ее ведьмой была, но померла уже лет двадцать назад. Старичок у нас еще, лесничий, жил. Тот тоже ворожил по мелочи, да и его давно нет. Километров за сто в Рожках есть знахарка, так она еле ноги носит, сюда никак ей уже не добраться.

– Аграфена знает про ваши изыскания?

– Нет, конечно! Спугнуть же можно!

– Вы считаете, что разрыв она каким-то образом создала?

– Создала или нашла и решила использовать, тут уже разбираться вам, – угрюмо и как-то обреченно подытожил агроном.

– Но у вас, наверное, есть версии, для чего это все ведьме могло понадобиться?

Николай Петрович молча продолжил гонять единственный оставшийся пельмень по тарелке.

– Вы долго живете в одном поселке, наверняка тут все друг друга знают, – надавил Кирилл.

Агроном устало выдохнул и поднял на парня глаза. Тяжелые такие, без искры.

– Дочь у нее есть. Без дара. Всю жизнь девчонку шпыняют все кому не лень за Графкины грехи. Затравили. Наверное, хочет в ней дар пробудить… Я не знаю… Это сугубо мои домыслы.

– А какие за вашей ведьмой грехи водятся?

Агроном цыкнул языком да только отмахнулся.

– Почем мне знать, но молва такая. Как чуть что в поселке не так – Графкина вина. Хотя все свои проблемы народ к ней же лечить бегает. Может, просто неблагодарные. Сущность у людей такая…

– Кстати, насчет сущности, простите за наглость, Николай Петрович, однако Сарнасов на территории присмотра волчьей стаи. Почему вы все-таки не к ним обратились? У вас конфронтация?

– Их стая, а я один. Какая уж тут может быть конфронтация! Игнорируем друг друга, да и всё.

– И даже ради такого серьезного случая не решились пообщаться?

– Да поймите вы, – с надрывом, чуть повышая голос, ответил агроном, – не было бы с них проку в поселке! Такая бы чехарда началась, заявись волки, пусть и ночью! Разве это скроешь?! И потом Демьян… ну, альфа, он прямой, как тяпка. Решит, что опасность, сразу вжик под корень, разбираться не будет.